Генри киссинджер мировой порядок. Генри киссинджер о формировании мирового порядка

Во времена «холодной войны» уникальный, присущий одной лишь Америке подход к вопросам внешней политики был в высшей степени адек­ватен вызову. В условиях глубокого идеологического конфликта лишь одна страна - Соединенные Штаты - обладала всей совокупностью средств - по­литических, экономических и военных - для организации обороны некомму­нистического мира. Нация, находящаяся в подобном положении, з состоянии настаивать на собственной точке зрения и часто способна уйти от проблем, стоящих перед государственными деятелями обществ, находящихся в менее благоприятном положении: ведь средства, имеющиеся в распоряжении по­следних, обязывают их добиваться целей менее значительных, чем их чаяния, причем ситуация потребовала бы даже этих целей добиваться поэтапно.

В мире времен «холодной войны» традиционные концепции силы были существенным образом подорваны. В большинстве исторических ситуаций имел место синтез военного, политического и экономического могущества, причем в целом налицо оказывалась определенная симметрия. В период «хо­лодной войны» различные элементы могущества стали четко отделяться друг от друга. Бывший Советский Союз являлся в военном отношении сверхдер­жавой, а в экономическом смысле - карликом. Другая страна вполне могла быть экономическим гигантом, а в военном отношении - ничтожно малой величиной, как в случае с Японией.

После окончания «холодной войны» различные элементы могущества об­ретут, вероятно, большую гармонию и симметрию. Относительная военная мощь Соединенных Штатов будет постепенно уменьшаться. Отсутствие чет­ко обозначенного противника породит давление изнутри, дабы переключить ресурсы на выполнение других первоочередных задач, не связанных с обо- ронной сферой, причем этот процесс уже начался. Когда угроза более не но­сит универсального характера и каждая страна оценивает с точки зрения соб­ственных национальных интересов угрожающие конкретно ей опасности, те общества, которые благополучно пребывали под защитой Америки, будут вынуждены принять на себя более значительную долю ответственности за свою безопасность. Таким образом, функционирование новой международ­ной системы приведет к равновесию даже в военной области, хотя для дости­жения подобного положения могут потребоваться десятилетия. Еще четче эти тенденции проявятся в экономической сфере, где американское преобладание уже уходит в прошлое, - бросать вызов Соединенным Штатам стало более безопасно.

Международная система XXI века будет характеризоваться кажущимся противоречием: фрагментацией, с одной стороны, и растущей глобализацией, с другой. На уровне отношений между государствами новый порядок, при­шедший на смену «холодной войне», будет напоминать европейскую систему государств XVIII - XIX веков. Его составной частью станут, по меньшей ме­ре, Соединенные Штаты, Европа, Китай, Япония, Россия и, возможно, Индия, а также великое множество средних и малых стран. В то же время междуна­родные отношения впервые обретут истинно глобальный характер. Передача информации происходит мгновенно; мировая экономика функционирует на всех континентах синхронно. На поверхность всплывет целый ряд проблем, таких, как вопрос распространения ядерных технологий, проблемы окру­жающей среды, демографического взрыва и экономической взаимозависимо­сти, решением которых можно будет заниматься только в мировом масштабе.

Согласование различных ценностей и самого разнообразного историче­ского опыта у сопоставимых с Америкой по значимости стран будет для нее новым явлением, крупномасштабным отходом как от изоляционизма предше­ствующего столетия, так и от гегемонии де-факто времен «холодной войны», причем каким образом это осуществится, постарается прояснить настоящая книга...

Европа, единственная часть современного мира, где функционировала система одновременного существования множества государств, является ро­диной концепций государства-нации, суверенитета и равновесия сил. Эти идеи господствовали в международных делах на протяжении почти трех сто­летий подряд. Но никто из прежних приверженцев на практике принципа rasion d"etat не силен до такой степени, чтобы стать во главе нарождающегося международного порядка. Отсюда попытки компенсировать свою относи­тельную слабость созданием объединенной Европы, причем усилия в этом направлении поглощают значительную часть энергии участников этого про­цесса. Но если бы даже они преуспели, под рукой у них не оказалось бы ни­каких апробированных моделей поведения объединенной Европы на мировой арене, ибо такого рода политического организма еще никогда не существова­ло.

На протяжении всей своей истории Россия всегда стояла особняком. Она поздно вышла на сцену европейской политики - к тому времени Франция и Великобритания давно прошли этап консолидации, - и к этой стране, по-видимому, неприменим ни один из традиционных принципов европейской дипломатии. Находясь на стыке трех различных культурных сфер - европей­ской, азиатской и мусульманской, - Россия вбирала в себя население, при­надлежавшее к каждой из этих сфер, и поэтому никогда не являлась нацио­нальным государством в европейском смысле. Постоянно меняя очертания по мере присоединения ее правителями сопредельных территорий, Россия была империей, несравнимой по масштабам ни с одной из европейских стран. Бо­лее того, после каждого очередного завоевания менялся характер государства, ибо оно вбирало в себя совершенно новую, беспокойную нерусскую этниче­скую группу. Это было одной из причин, почему Россия ощущала себя обя­занной содержать огромные вооруженные силы, размер которых не шел ни в какое сравнение со сколь-нибудъ правдоподобной угрозой ее безопасности извне.

Разрываясь между навязчивой идеей незащищенности и миссионерским рвением, между требованиями Европы и искушениями Азии, Российская им­перия всегда играла определенную роль в европейском равновесии, но в ду­ховном плане никогда не была его частью. В умах российских лидеров слива-" лись воедино потребности в завоеваниях и требования безопасности. Со вре­мен Венского конгресса Российская империя вводила свои войска на ино­странную территорию гораздо чаще, чем любая из крупных держав. Анали­тики часто объясняют русский экспансионизм как производное от ощущения отсутствия безопасности. Однако русские писатели гораздо чаще оправдыва­ли стремление России расширить свои пределы ее мессианским призванием. Двигаясь вперед, Россия редко проявляла чувство меры; наталкиваясь на про­тиводействие, она обычно погружалась в состояние мрачного негодования. На протяжении значительной части своей истории Россия была вещью в себе в поисках самореализации.

Посткоммунистическая Россия оказалась в границах, не имеющих исто­рического прецедента. Как и Европа, она вынуждена будет посвятить значи­тельную часть своей энергии переосмыслению собственной сущности. Будет ли она стремиться к восстановлению своего исторического ритма и к воссоз­данию утраченной империи? Переместит ли она центр тяжести на восток и станет принимать более активное участие в азиатской дипломатии? Исходя из каких принципов и какими методами будет она реагировать на смуты у своих границ, особенно на переменчиво-неспокойном Среднем Востоке? Россия всегда будет неотъемлемой составной частью мирового порядка и в то же" время в связи с неизбежными потрясениями, являющимися следствием отве­тов на поставленные вопросы, потенциально таит для него угрозу.

Роль и место Генри Киссинджера в американской и мировой политике уникальны. С этим соглашаются как его сторонники, так и противники. Сплав глубокого интеллекта, эрудиции и практической государственной деятельности остается редким явлением в истории мировой политики. Последняя книга Генри Киссинджера «Мировой порядок» это большое событие, вызывающее оживленную дискуссию. Такая реакция объясняется также тем, что речь, вероятнее всего, идет о последней книге 91-летнего ученого, политика и государственного деятеля.

Киссинджер предпринимает попытку показать историю и эволюцию концепции мирового порядка, которая разворачивается в форме вопросов. Мировой порядок, говорит он, это не цельная юридическая система, ни следствие строительства и воли ведущих держав, а культурный и историческим артефакт, сформированный характером и опытом определенных людей.

Предпосылкой книги является мысль, что мы живем в эпоху беспорядка и хаоса: «В то время как «международное сообщество» сегодня призывается, возможно, более настойчиво, чем в любую другую эру, оно не представляет ясного или согласованного набора целей, методов или пределов. ... Хаос угрожает бок о бок с беспрецедентной взаимозависимостью». Как следствие, потребность выстроить порядок способна сбалансировать конкурирующие желания народов.

Лучшей отправной точкой для такого строительства, по мнению Киссинджера, является вестфальская система баланса сил, родившаяся в Европе. История вестфальской системы для Киссинджера начинается с кардинала Франции Ришелье (1585-1642), который ясно сформулировал доктрину, что «государство было абстрактной и постоянной данностью, существующей в своем собственном праве» и поддерживающей характерные для себя интересы, - государственные соображения (raison d"état ).

Базисный договор (cuius regio, eius religio ) вестфальского мира, говорил, что правители могли установить религию в его стране, но они не будут стремиться навязать свои религиозные принципы другим. Договор отделял внешнюю политику от внутренней, когда государства, становящиеся стандартными блоками европейского порядка, больше не вмешивались во внутренний дела других. «Вестфальская концепция брала разнообразие в качестве своей отправной точки», пишет Киссинджер, и включала «разнообразные общества» в «общий поиск порядка». Критически важно, что «вестфальский мир отразил практическую аккомодацию к действительности, а не уникальному моральному замыслу».

Вместо поиска одной универсальной системы как в Имперском Китае или в раннем Исламе, Европа развивала плюралистическую систему государств, конкурирующих друг с другом и готовых проверять свои амбиции «через общее равновесие сил (мощи)». Равновесие не всегда сохранялось и неизбежно возникали задачи сдерживания усиливающейся державы или гашения иррациональных волн, таких как желание французской революции нести «свободу равенство и братство» всей Европе. После Ватерлоо функции поддержания равновесия на континенте взяла на себя Великобритания. Будучи доминирующей державой, она обеспечивала равновесие на континенте, поддерживая ту или иную державу или союз.

Киссинджер утверждает, что мировая политическая система находится перед историческим поворотным моментом, что связано с несколькими противоречиями, делающими сценарий «конца истории» иллюзорным. Во-первых, сама природа государства, базисного элемента мировой политической системы подвергается давлению с многих направлений. Европа, выдвинув проект ЕС, намеревается сформировать отклик на вызовы через выработку внешней политики на надгосударственном уровне, основываясь, прежде всего, на принципах мягкой мощи и международной бюрократии. Однако представляется достаточно сомнительным, чтобы данное начинание завершилось успехом, если оно не будет поддержано соответствующей стратегией, позволяющей ей стать основой нового мирового порядка. Единая Европа еще не сформулировала все необходимые атрибуты государственности и испытывает вакуум власти внутри ЕС, находясь перед угрозой потери баланса сил на своих границах.

Вызовы в Азии противоположны европейским. Здесь преобладает принцип равновесия сил, не соотносящийся с согласованным понятием законности, - старая угроза и перспектива гегемонии, – что приводит к разногласиям, гонке вооружений, кризисам, которые порой вплотную подходят к кромке открытой конфронтации и войны. Параллельно результатом конфликтов на Ближнем Востоке и Африке становится распад государств на сектантские и этнические элементы. Религиозные повстанцы и движения оперируют в регионе, не считаясь с границами и суверенитетом традиционных государств, порождая феномен падающих государств, не управляющих собственной территорией. «Нигде», замечает Киссинджер, «вызов международного порядка не является столь сложным - как в терминах организации регионального порядка, так и обеспечения совместимости этого порядка с миром и стабильностью в остальной части мира».

Другой серьезной проблемой складывающегося мирового порядка является столкновение между глобальной экономикой и по-прежнему необходимыми традиционными политическими институтами, основанными на национальном государстве. Процессы глобализации игнорируют национальные границы, в то время как внешняя политика их утверждает, стремясь при этом примирить противоречивые национальные цели и идеалы мирового порядка. Речь идет о системном кризисе и, если ведущие державы имеют некоторый запас прочности и в состоянии противостоять ему, государства, втянутые в структурные реформы, на постсоветском пространстве, южных границах ЕС выбирают решения, которые затрудняют функционирование глобальной экономической системы. Новый международный порядок, таким образом, оказывается перед парадоксом, когда его становление зависит от успеха процессов глобализации, вызывающих политическую реакцию, которая вступает в противоречии с ее целями.

Третья серьезная проблема существующего мирового порядка это отсутствие эффективного механизма, посредством которого великие державы, могли бы консультироваться и, возможно, сотрудничать по широкому кругу косвенных проблем. Такой вывод может показаться некорректным на фоне множества международных форумов, тем не менее, природа и частота такого рода встреч не дает возможности говорить о возможности разработки долгосрочной стратегии. Существующие форматы в лучшем случае предполагают обсуждение тактических проблем, в худшем - представляют собой новую форму событий «социальных медиа» на высшем уровне. Современная структура международных законов и норм, если таковая появится, не может основываться только на объединенных декларациях, но должна стать результатом общих убеждений.

Единственный способ избежать повторения истории - установить новый тип отношений между великими державами, основанный на вестфальской системе и балансе сил, применяемой уже глобально, а не регионально. По мнению Киссинджера вестфальская система остается превосходной или, по крайней мере, единственной моделью международного порядка, в рамках которой великие державы XXI века могли бы согласовывать свои интересы и регулировать противоречия, не прибегая к войне. Мир нуждается в руководящем комитете (оргкомитет) ведущих держав, родственного концерту великих держав XIX столетия Европы.

Однако единственный регион, обладающий опытом существования в такой системе это Европа. Прочие великие и набирающие мощь державы XXI века придерживаются универсальных идеологий, которые в своей основе являются не вестфальскими. Кроме того, Соединенные Штаты это не мост, а скорее препятствие, на пути создания нового мирового порядка на вестфальских принципах, благодаря приверженности кодексу прав человека и гуманитарного вмешательства (интервенции). По мнению Киссинджера, новый мировой порядок не может быть установлен, пока американцы настаивают на данных принципах, будучи уже не так сильны, чтобы навязать их, но и не желающих отказаться. Киссинджер понимает, что «Америка не была бы верна себе, если бы оставила этот существенный идеализм. ... Но, чтобы быть эффективными, эти амбициозные аспекты политики должны быть соединены с несентиментальным анализом основных факторов, включая культурные и геополитические конфигурации других регионов, а также самоотверженность и изобретательность противников...»

Сегодня Соединенным Штатам, впервые в его истории, противостоит не христианская европейская сверхдержава, но уверенный себе, последовательный конфуцианский Китай, который знает, что является Срединным царством и Поднебесной. Киссинджер цитирует исследование Гарварда, что в 10 из 15 случаев смена доминирующей мировой державы происходила через войну. В одном из интервью, посвященном выходу книги, Киссинджера спросили, насколько вероятен конфликт между Китаем и США, и, что можно сделать, чтобы избежать такого развития событий. Отвечая, он перефразирует слова Гете: «Если я должен был бы выбирать между справедливостью и беспорядком, с одной стороны, и несправедливостью и порядком, с другой, я буду всегда выбирать последнее».

По мнению ряда авторитетных исследователей одна из задач, которую ставит перед собой патриарх политики Генри Киссинджер - убедить американские элиты в необходимости примирения американского и китайского мировоззрений. Процесс должен протекать через создание механизма мирового порядка, основанного на вестфальской системе и с опорой на древнюю мудрость, звучащую как «инь-янь», на которую он ссылается в конце книги: «единство вещей находится под поверхностью; оно зависит от уравновешенной реакции между противоположностями».

Киссинджер понимает, что история никогда не заканчивается, и новый мировой порядок, выстроенный на таком консенсусе, не будет вечным. Однако он, во всяком случае, сможет обеспечить хотя бы одно поколение мира, что должно расцениваться как достижение. Этот тип многосторонней дипломатии зачастую является медленным и вызывающим неверие в ее возможности, однако он может принести реальные плоды, затрагивающие интересы миллионов людей. Внешняя политика не «история с началом и концом», но «процесс управления и смягчения вечно возвращающихся вызовов». Это «непреклонно расширяющийся кооперативный порядок государств, соблюдающих общие правила и нормы, охватывающий либеральные экономические системы, отказывающийся от территориальных завоеваний, уважающий национальный суверенитет и принимающий совместные и демократические системы правления». Система, которая обеспечивает стабильность через непрерывную настройку и ребалансирование, и это максимум, на что можно надеяться.

Такой подход к установлению регионального и международного порядка на основе различающихся цивилизационных ценностей требует серьезной реорганизации мировой политической системы и является неявной уступкой Китаю, Индии и умеренному Исламу. Россия, и Япония также обладают самобытными историческими понятиями легимности.

Киссинджер не считает, что становление новой системы должно произойти через односторонний отказ США от своей доминирующей роли. Напротив, он приводит доводы в пользу усиления американского лидерства во все более и более связанном мире. Ни одна страна не играла столь большей роли в формировании современного мирового порядка, как Соединенные Штаты, одновременно выражая двойственное отношение касательно участия в нем и стремясь, порой, к изоляционизму. В новой системе США должны играть роль оффшорного стабилизатора в Индийском океане и западной части Тихого океана и других регионах, напоминающую роль Великобритании в Европе.

США потребуется найти баланс между двумя противоречивыми полюсами, когда торжество универсальных принципов сопрягается с признанием реалиев региональной истории, культур и представлений о безопасности. Киссинджер понимает, что это будет достаточно сложно, и когнитивный барьер, рожденный качественным различием между западным мировоззрением и другими цивилизациями это реальность, которую придется преодолевать. И, если Запад готов к такому движению и уже предпринимает некоторые шаги, неизвестно сделают ли другие шаг навстречу. В любом случае, трудно представить появление нового порядка без некоторой мировой конвергенции.

Киссинджер отмечает, что достижение такого баланса и успех в создании нового мирового порядка невозможны при отсутствии всеобъемлющей геополитической стратегии. В собственной рецензии на книгу он пишет: «Современные поиски мирового порядка потребуют когерентной стратегии для установления концепции порядка в пределах , внутри различных регионов и связывания региональных порядков друг с другом. Эти цели не обязательно самоурегулируемые. Триумф радикального движения мог бы принести порядок в один регион, одновременно готовя почву для беспорядка во всех других. Доминирование в военном отношении одной страны в регионе, даже если это приводит к появление порядка, может приводить к кризису в остальной части мира».

Чтобы играть свою роль в развитии мирового порядка XXI столетия, США должны быть готовы ответить на ряд вопросов, говорит Киссинджер в рецензии. «Что мы стремимся предотвратить, вне зависимости от того, как это произошло, и в случае необходимости в одиночку? Что мы стремимся достигнуть, даже если не поддержаны каким-либо многосторонним усилием? Что мы стремимся достигнуть или предотвратить, только если поддержаны альянсом? Во что мы не должны вовлекаться, даже если подталкиваемся к этому многосторонней группой или альянсом? Каковаприродаценностей, которыемыстремимсяпродвигать? Инасколькоприменениеэтихценностейзависитотобстоятельств?»

По мнению ряда рецензентов, Киссинджер блестяще представляет свою точку зрения и стремится повлиять на ход истории. Однако мировой порядок, выстроенный на вестфальской системе 18-19 вв., представляется сомнительным для 21 века, в котором присутствуют влиятельные негосударственные акторы, и граница между внутренней и внешней политикой становится все более призрачной. Более вероятным представляется появление мирового порядка на новых принципах, нежели возврат к вестфальской системе.

Kissinger, Henry. World Order. New York: Penguin, 2014, 432 pp.

Р.Арзуманян

Киссинджер рассматривали «новый мировой порядок» преимущественно не с геостратегических, а с геополитических позиций. Известный политический деятель и историк из США использовал понятие мирового порядка в качестве синонима международного устройства мира, но его подход выдержан в достаточно строгих рамках геополитической теории с изобилием интересных обращений к истории международных отношений и особенно к ретроспективным параллелям современных событий.

И неомондиалистская, и неоатлантистская литература западного мира, в первую очередь США, после окончания «холодной войны» сконцентрировала свое внимание на обсуждении проблем «нового мирового порядка». Он должен был:

• - во-первых, закрепить благоприятное для Запада изменение соотношения сил в мире;
• - во-вторых, легитимизировать безальтернативность гегемонии США в политико-экономической, военно-стратегической и культурно-духовной сферах жизни современного человечества;
• - в-третьих, подчинить глобальное лидерство США реализации американских национальных интересов, которые фактически не имели географических или иных границ и рамок;
• - в-четвертых, выработать и внедрить в международные отношения принципы и правила, которые способствовали бы увековечению господствующего положения талассократий. Киссинджер, как и многие другие американские обществоведы, был искренне убежден в преимуществах американского образа жизни и той модели общественного развития, которую США предлагают другим народам мира. Однако он отнюдь не рассматривал их в качестве аргументов, автоматически обеспечивающих преобладание США в современном мире.

Прагматичный подход Киссинджера к международным отношениям в духе «реальной политики», избавленной от излишней идеологизированности, позволил ему достичь разрядки в отношениях США и Запада в целом с Советским Союзом, не в пользу СССР. В 1971 г. было подписано Четырехстороннее соглашение по Западному Берлину, а в 1972 г. - Соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1). Он считается инициатором сближения Вашингтона с коммунистическим Китаем, который США пытались использовать в качестве противовеса СССР.

В момент, когда в западных странах господствовала эйфория по случаю победы в «холодной войне», Киссинджер поднял вопрос о том, что «крушение советского коммунизма» «по иронии судьбы поставило Америку лицом к лицу с таким миром, появления которого она на протяжении всей своей истории стремилась избежать». Он считал, что в этом новом мире «национализм обрел второе дыханием, в связи с чем осталось мало оснований полагать, будто старая как мир модель поведения переменилась или имеет тенденцию перемениться в ближайшие десятилетия» . Тем не менее, этот автор с видимым удовольствием цитирует президента Дж. Буша-старшего: «Перед нами встает видение нового партнерства наций, перешагнувших порог «холодной войны». Партнерства, основанного на консультациях, сотрудничестве и коллективных действиях, особенно через международные и региональные организации. Партнерства, объединенного принципом и властью права и поддерживаемого справедливым распределением расходов и обязанностей. Партнерства, целью которого является приращение демократии, приращение процветания, приращение мира и сокращение вооружений» .

Как и большинство других американских ученых Киссинджер не лишен искушения «переделать мир по американскому образу и подобию», но, в отличие от них, полагает, что новый мировой порядок находится не за ближайшим углом истории, а сможет вызреть «лишь в пределах будущего столетия». «Будучи частично продолжением прошлого, а частично беспрецедентным, новый мировой порядок, как и те порядки, на чье место он приходит, должен возникнуть как ответ на три вопроса. Что является фундаментальными составляющими мирового порядка? Каковы способы их взаимодействия? Каковы цели, ради которых происходит подобное взаимодействие?», - пишет этот автор. Чтобы ответить на эти вопросы, американский историк постулирует, что Америка не может ни отгородиться от мира, ни господствовать в нем, поэтому реализовывать свою историческую миссию борца за рецепты морального порядка в международных отношениях США должны поэтапно. Каждый из этапов в таком случае будет представлять собой «сплав из американских ценностей и геополитических необходимостей». Главной из подобных необходимостей Киссинджер считал неизбежность базирования мирового порядка на какой-то одной из многочисленных концепций равновесия сил, то есть этот ученый и политический деятель постулировал обязательное освоение Америкой идеи, существование которой всегда заставляло США чувствовать себя неуютно в этом мире.

Считая процесс становления современного международного порядка (Киссинджер в качестве синонимов использует также термины «мировой порядок» и «система международных отношений») делом весьма длительным и сложным, автор «Дипломатии» выдвигает в качестве основных причин такого положения дел следующие:

• - Америка не настолько сильна, чтобы можно было переломить ход истории и заставить человечество поверить в то, что если оно «действительно жаждет мира, то должно воспользоваться американскими рецептами морального порядка»;
• - США весьма сложно сделать выбор между исторически сложившимися двумя подходами к ориентированию своей внешнеполитической стратегии - изоляционистским и миссионерским. Страна, по мнению Киссинджера, «не в силах переменить отношения к роли, принятой на себя в ходе исторического развития» (жизнь во имя свободы и процветания всех). Но она не может и требовать от мира «отказа от традиционной дипломатии и принятия свойственного Америке уважительного отношения к международному праву и демократии», так как «до уровня великих держав доросли и другие страны»;
• - согласование различных ценностей и самого разнообразного исторического опыта в процессе создания нового международного порядка станет для США новым явлением, крупномасштабным отходом как от изоляционизма ХIХ столетия, так и от американской гегемонии де-факто времен «холодной войны», что не может не вызвать ряд серьезнейших для страны затруднений;
• - Европейский союз, политический организм, какого еще не существовало в истории, тоже не может предложить какой-нибудь апробированной модели организации международных отношений в пределах всего земного шара. И в этой части мира необходимо время и усилия для того, чтобы теоретически представить и подготовиться к практическим усилиям по созданию комфортного для Объединенной Европы международного порядка;
• - Посткоммунистическая Россия, как и Западная Европа, была занята переосмыслением своей собственной судьбы и определением национальных внешнеполитических приоритетов, от чего зависели и ее позиция в созидании нового международного порядка, и роль, которую она в нем будет играть: демократического партнера или субъекта, таящего реальную или потенциальную угрозу;
• - Китай, только после Второй мировой войны вошедший равноправным субъектом в многополюсный мир, после завершения «холодной войны» оказался лицом к лицу с новым для себя соотношением сил в мире и новыми международными возможностями, открывающимися для него в этой связи. Всегда занятый самим собой, Китай так и не породил характерного для Европы дипломатического механизма решения международных дел, и ему всегда была чужда постоянно функционирующая система наподобие европейского равновесия. И для Китая участие в формировании международного порядка представало делом совершенно новым и непростым;
• - Япония, которая в годы «холодной войны» отождествила свою внешнюю политику с поддержкой союзных отношений с отстоявшей на тысячи миль от нее Америкой, при новом международном порядке почти неизбежно пересмотрит свою международную стратегию, исходя из специфических вызовов будущего мироустройства. Эта страна стала более чувствительной к равновесию сил в Азии. Для нее Китай, Южная Корея и Юго-Восточная Азия приобретают такое же значение, как атлантическое, тихоокеанское и южноамериканское направления внешней политики для США, что станет импульсом к более автономной и сконцентрированной на собственных интересах японской международной ориентации;
• - Индия превращается в ведущую державу Южной Азии, но до этого никогда не играла сколько-нибудь значительных ролей в мировой политике, если не считать ее лидерства в движении неприсоединившихся стран в годы «холодной войны». Она также еще должна избрать соизмеримую с собственным самосознанием роль на сцене международной политики.

Киссинджер делает в этой связи общий вывод, что ни одна из ведущих стран мира, которым предстоит строить новый мировой порядок, не имеет сколько-нибудь значительного или заметного опыта развития и выживания в рамках подобной нарождающейся полигосударственной системы. При этом он отмечает, что возникающий мировой порядок должны будут создавать государственные деятели, которые представляют совершенно разные культуры. Они добились высокого положения благодаря качествам, которые не всегда нужны для управления бюрократическими системами высочайшей сложности, и еще менее годятся для создания международного порядка. К тому же многие из этих лидеров возглавляли страны, лишенные тех исторических качеств, которые были присущи национальным государствам, создавшим организационные принципы и выработавшим ценности всех прежних систем международных отношений. (Это касалось в первую очередь государств, возникших в результате моментального исчезновения бывших многонациональных государств, таких, как СССР, Югославия)

"К 1991 г. демократические страны выиграли «холодную войну». Но стоило им добиться, казалось бы, невероятного, как вновь возникли дебаты на тему основополагающих предпосылок «холодной войны». Был ли Советский Союз вообще угрозой?

Киссинджер, рассматривая новый международный порядок, который начал возникать сразу же после крушения советского коммунизма, подчеркнуто выделял «жизненно важные интересы американской политики в отношении своих союзников в районе Атлантики, в первую очередь по Североатлантическому альянсу и Европейскому Союзу». Он признавал, что основания, на которых базировались эти два института, оказались поколебленными крахом Советского Союза и объединением Германии. С одной стороны, НАТО испытало необходимость адаптации к факту исчезновения мощной военно-политической силы в лице СССР. С другой стороны, Европейский Союз оказался перед проблемой превращения Федеративной Республики Германии из несущей консоли западноевропейской экономической интеграции в ведущую политическую силу ЕС.

Американский политический аналитик исходил из того, что Германия стала до такой степени сильной, что существующие европейские институты не способны сами по себе обеспечить равновесие между ФРГ и ее партнерами по ЕС. К тому же и Европа, как он считал, даже включая Германию, не сможет справиться в одиночку как с возрождением, так и с развалом России. Киссинджер считал, что и то, и другое - наиболее возможные угрожающие результаты постсоветских потрясений. В этой связи указанный автор заключает: «Не в интересах ни одной из стран, чтобы Германия и Россия сконцентрировались друг на друге либо как на главном партнере, либо как на главном оппоненте. Если они чересчур сблизятся, то создадут мощную точку напряжения для западных держав; если будут ссориться, то вовлекут Европу в эскалацию кризисов. У Америки и Европы существует взаимная заинтересованность не допустить, чтобы российская и германская политики бесконтрольно сталкивались в самом центре континента. Без Америки Великобритания и Франция не смогут поддерживать политическое равновесие в Центральной Европе; Германию начнет искушать национализм; России будет не хватать собеседника глобального масштаба. А в отрыве от Европы Америка может превратиться не только психологически, но и географически и геополитически в остров у берегов Евразии» .

Поэтому сама ситуация, возникшая после окончания «холодной войны», как считает Киссинджер, поставила перед НАТО три ряда проблем:

• - во-первых, в отношениях внутри самого альянса;
• - во-вторых, в отношениях атлантических стран с бывшими сателлитами Советского Союза в Восточной Европе;
• - в-третьих, в отношениях государств - преемников СССР, в том числе и Российской Федерации, с североатлантическими нациями и государствами Восточной Европы.

Для лидирующих позиций США в новом международном порядке, по мнению Киссинджера, большое значение будет иметь их способность обеспечивать равновесие сил и национальных интересов основных внешнеполитических игроков в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Дело в том, что уже сейчас «военно-политическая тень» Китая падает на всю Азию и влияет на расчеты других держав, какой бы сдержанной им ни казалась на деле пекинская политика. Азиатские нации не могут не искать противовесов все возрастающему влиянию КНР, в связи с чем серьезно озабочены сохранением вовлеченности США в дела всего тихоокеанского региона. Но в этом также просматриваются границы американского влияния, особенно если иметь в виду отстраненность тихоокеанских стран и их организаций (АСЕАН, АТЭС) от планов и усилий США по институционализации здесь сообщества народов по европейской модели. Поэтому, по всей видимости, США лучше стараться формировать в регионе события, опираясь на двусторонние отношения с крупнейшими странами Азии. В свою очередь, подобная политика может быть успешной лишь в том случае, если здесь сохранится значительное американское военное присутствие. В таком контексте прочность японо-американских отношений явится оборотной стороной китайско-американских отношений, когда напряженность в отношениях Вашингтона и Пекина может создать для Японии искушение отойти от Соединенных Штатов и затеять собственную игру с КНР. С другой стороны, хорошие американо-китайские отношения предстают как залог прочного союза США с Японией. В этом «треугольнике» исчезновение каждой из его сторон сопряжено с огромным риском для всего расклада сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Не случайно Г. Киссинджер пришел к общему выводу, что Китай «приветствует вовлечение Америки в дела Азии в качестве противовеса внушающим опасность соседям - Японии и России, а также - в меньшей степени - Индии». Ключом к китайско-американским отношениям, по его мнению, является «молчаливое сотрудничество по вопросам глобальной, особенно азиатской, стратегии». Киссинджер убежден: «То, что Китай жаждет получить от Соединенных Штатов, - это стратегические взаимоотношения, уравновешивающие силы соседей, которых он считает одновременно могущественными и завистливыми. Чтобы достичь подобного уровня координации внешней политики, Китай готов пойти на уступки в области прав человека, но при условии, что они будут обставлены так, словно проистекают из его свободного выбора».

По мнению геополитика, Америка, имеющая с Европой общие ценности, оказалась, тем не менее, неспособной выработать общую политику после «холодной войны». По отношению к Азии все оказалось наоборот: США смогли определить общую желаемую стратегию, но не сумели сблизить ценности, лежащие в основе общей политики. И только в западном полушарии для Америки «прорисовалось совпадение моральных и геополитических принципов». Начатая Дж. Бушем в 1990 г. «битва за Североамериканское соглашение о свободной торговле с Мексикой и Канадой», успешно завершенная Клинтоном в 1993 г., ознаменовала собой «самую новаторскую за всю историю американскую политику по отношению к Латинской Америке». Возникшая перспектива распространить систему свободной торговли от Аляски до мыса Горн, в случае ее реализации, была способна, как считал Киссинджер, превратить Западное полушарие в ключевое пространство нового и гуманного глобального порядка.

Генри Киссинджер – архитектор нового мирового порядка

В силу гигантского многообразия хорошо обоснованных причин, в глазах миллионов людей доктор Генри Киссинджер выглядит одной из самых зловещих личностей , которых ещё носит или когда-либо носила земля. Проблема с восприятием доктора Киссинджера как «зла» в том, что внутри каждого из нас сидит маленький доктор Киссинджер, которому не хватило питания, чтобы вырасти до высот пользования сатанинскими благами, которых достиг доктор Киссинджер.

Киссинджер , без преувеличений, не лучше , и надо быть очень близоруким, чтобы рисовать себе моральное превосходство Генри Киссинджера над Гитлером. Идеалы доктора Киссинджера абсолютно так же смертоносны , но применительно к другим демографическим категориям.

Как и его заместитель и подчинённый в Новом мировом порядке, Киссинджер получил Нобелевскую премию мира – явное свидетельство Оруэлловского мира, контролируемого олигархической пропагандой. Любой здравомыслящий человек теперь рассматривает Нобелевскую премию мира, как омерзительный значок убийцы – печать бесовского пиршества, стремящегося к устроению самого мрачного за всю историю порядка для человечества. Среди мнений, изложенных доктором Киссинджером, есть идея о том, что пожилые являются бесполезными иждивенцами – вот, каков «мир» , а ведь доктор Киссинджер уже стар, и по-прежнему переводит пищу.

• «Пожилые – ненужные едоки…» (Генри Киссинджер, цитата из книги «Последние дни»).
• «Военные – «глупые, тупые животные, которых надлежит употреблять в качестве пешек во внешней политике…» (Генри Киссинджер, цитата из книги «Последние дни»).
• «Депопуляция должна стать наивысшим приоритетом внешней политики по отношению к третьему миру, потому что американской экономике потребуются большие и растущие объёмы полезных ископаемых из-за рубежа, особенно из менее развитых стран…» (Генри Киссинджер, Меморандум-200 о национальной безопасности, датированный 24 апреля 1974 года).
• «Сегодня американцы были бы в ярости, войди войска ООН в для восстановления порядка; завтра они будут благодарны. Это было бы ещё большей правдой, если бы им сказали, что есть внешняя угроза извне – реальная ли, или провозглашённая – которая угрожает самому нашему существованию. И вот тогда все народы мира будут умолять мировых лидеров избавить их от этого зла. Единственное, чего боится каждый – неизвестность. Будучи представленными этому сценарию, люди с охотой откажутся от личных прав, лишь бы их мировое правительство гарантировало им их благополучие…» (Генри Киссинджер, выступление во французском Эвиане на встрече 21 мая 1992 года. Речь Киссинджера без его ведома была записана швейцарским делегатом собрания)
• «Власть – самый сильный афродизиак…» (Генри Киссинджер, цитата из книги «Последние дни»)

Итак, дорогой наш сэр доктор Киссинджер , у вас и впрямь нет чести? Сэр?

Кому под силу оправдать подобное? Да, я, конечно же, знаю, что язык мой – враг мой, орудие разделения и греха, но будет вам, доктор Киссинджер ! Вы точно пошутили? Будь ваша воля, старики бы голодали, Лос-Анджелес оккупировали после инсценированной диверсии, а вас бы всё это привело в состояние приятного возбуждения? Сколько ещё зла может вместить в себя человеческое сердце? Сколько злобы? Сколько невежества у того, кого считают таким блестящим? Сколько ещё свободного от сочувствия к своим ближним пространства может иметь внутри себя человек, который воевал против ?

Что бы я ни делал, как бы ни пытался – я не могу найти оправдания отвратительной и безнравственной философии доктора Генри Киссинджера , но самая горькая истина в том, что его почитают великим человеком, ведущим государственным деятелем, философом и учителем! Как вообще это стало возможным? Какой достойный поступок совершил для этого мира доктор Генри Киссинджер? Что он вообще сделал достойного , за исключением добросовестной службы на европейском театре войны в ходе вторжения союзников на ту самую землю, откуда он когда-то бежал? Делал ли он когда-нибудь хоть что-нибудь ради своих ближних? Скорее всего, нет – Генри Киссинджер является именно той тупой, глупой тварью, пешкой внешней политики, какими он описывал людей в форме – и в то же время самого себя, ветерана войны. Ирония не знает пределов, как их не знает чёрное сердце Генри Киссинджера.

Давайте окинем взглядом жизнь доктора Генри Киссинджера – главного архитектора .

Генри Киссинджер в молодости

Генри Киссинджер родился в 1923 году в Баварии под именем Хайнца Альфреда Киссингера в традиционной семье немецких евреев. Отец Генри был школьным учителем, и, несомненно, это решающим образом отразилось на его становлении в качестве учёного. Киссингеры видели и ощущали бурный политический климат Германии 30-х годов, и в 1938 году благоразумно переехали в Нью-Йорк. Генри быстро и охотно усвоил , но слушая речь доктора Киссинджера, понимаешь, что он так и не избавился от своего франко-немецкого акцента.

Видите, как резко очерчены формы нашего доктора Киссинджера на фотографии вверху? Дело в том, что после того, как Генри окончил среднюю школу, он сразу же поступил в колледж и, чтобы помочь в оплате расходов, работал неполный рабочий день на старинной фабрике помазков для бритья. Генри делал успехи в учёбе, да и от часов на работе тоже получал удовольствие. В Сити-колледже Нью-Йорка он изучал бухучёт, но занятия его были прерваны, когда в 1943 году его призвали в армию.

В армии будущий доктор Киссинджер познакомился с другим очень одарённым из Германии по имени Фриц Кремер , а поскольку оба они очень бегло говорили по-немецки, их таланты были весьма востребованы. Генри не был трусом, он вызывался добровольцем на рискованные задания во время Арденнского сражения. Когда силы союзников продвигались по центральным районам Германии, Генри Киссинджер отличился блестяще проведённой работой с немецкими мирными жителями; его быстро повысили до сержанта и поручили выслеживать офицеров гестапо и прочих диверсантов. За достигнутые успехи он был награждён Бронзовой звездой.

Вскоре молодой Генри получит ещё большие полномочия – содействуя денацификации вверенных районов оккупированной Западной Германии.

Доктор Генри Киссинджер

После своей достойной и по заслугам оценённой службы в годы Второй мировой войны, Генри Киссинджер вернулся в и с головой ушёл в книги – он учился в Гарвардском колледже, а в 1954 году получил степень доктора философии в Гарвардском университете. Генри остался членом его профессорско-преподавательского состава, и изначальный механизм его влияния проходил через правительство и международные дела. Находясь в составе Лиги плюща, можно оказывать огромное влияние на государственную власть, поскольку такие университеты как Гарвард фактически являются частью федерального . Генри шёл к тому, чтобы стать философом абсолютного глобализма – породой человека, который совершенно антипатриотичен, испытывает ненависть к правам и культуре нации, с такой лёгкостью и любовью принявшей его семью, бежавшую от нацистов.

Подобно Джорджу Соросу, продавшему Великобританию за миллиарды, Генри Киссинджер предаст граждан США за идею Нового мирового порядка. Полный желания определять в указанной манере с целью разрушения Соединённых Штатов изнутри, Генри Киссинджер сформирует команду единомышленников из таких же антиамерикански настроенных американцев, в числе которых губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер . От влияния на губернатора одного из самых населённых и богатых штатов, Киссинджер затем перескочит в одну из наименее заслуживающих доверия и самых непорядочных администраций президента в истории США, и, должно быть, Ричард Никсон не мог не почуять в Генри родственную душу – в 1969-м он сделал его советником по национальной безопасности. Вскоре Генри Киссинджер был уже государственным секретарём и остался им при после публичного унижения Никсона.

Реальная политика с Генри Киссинджером

Пожалуй, с 1969 до 1977 года Генри Киссинджер был наиболее влиятельной фигурой во внешней политике Соединённых Штатов, и он действительно организовал кое-какие изящные манёвры в том, что касается отношений с гигантскими зверьми – советской Россией и коммунистическим Китаем. Генри не имел отношения к началу войны во Вьетнаме, но он на самом деле приложил большие усилия для её прекращения, за что и был удостоен Нобелевской премии мира, несмотря на то, что организованное им прекращение огня большей частью успеха не имело – и сдаётся мне, что у него могли быть намерения, чтоб так оно и было.

В 1974 году, находясь в должности советника по , Киссинджер руководил работой над Меморандумом-200 по анализу проблем национальной безопасности, и уж мирным этот документ и (или) план назвать было просто невозможно. Если вы изучите этот уже рассекреченный документ, то обнаружите, что политика лауреата Ноблевской премии «мира» Киссинджера была какой угодно, но только не мирной . Скорее, она была более холодной и детерминированной потребностью защитить богачей вместе с их богатством, так как конечной целью всегда было глобальное правление сверхбогатых олигархов , на которых так молится Киссинджер.

Пожалуйста, отметьте ключевое слово «эксплуатация» в нижеследующем:

Новый мировой порядок. Роль России в нем. Сможет ли Москва вернуть себе место под солнцем? Вы о чем уважаемый читатель? В том новом глобальном мире, который прямо сейчас пытаются выстроить американцы, России места нет. В идеале вообще нет такого государства.

В 2014 году увидела свет последняя книга бывшего госсекретаря США Генри Киссинджера «Мировой порядок». Эта книга уникальна.

Она написана в период, когда мир подошел к очередному излому, а написал ее человек, который во многом предопределил в пользу США исход «холодной войны» и способствовал уничтожению СССР. Какое же место отвел этот человек постсоветской России в новом мире?

США — основа мирового порядка

Главный лейтмотив книги: «США, основа мирового порядка». Их присутствие в каждом из регионов мира придает системе устойчивость и стабильность. Именно о стабильности выстроенного США за последние десятилетия порядка больше всего переживает автор. Он видит, что последние события изрядно расшатали однополярный мир под названием Pax Americana. Для того, чтобы удержать мировое господство у США нет ни ресурсов, ни достаточного перевеса над резко набравшими вес противниками. И чтобы сделать систему устойчивой Генри Киссинджер предлагает вернуться к концепции балансиров, которая легла в основу Вестфальского мира по итогу первой общеевропейской Тридцатилетней войны.

Вестфальский мир

«Переговорщики семнадцатого века, составлявшие условия Вестфальского мира, не предполагали, разумеется, что закладывают основы глобальной системы, которая раскинется далеко за пределы Европы. Они даже не попытались привлечь к этому процессу соседнюю Россию, которая в ту пору устанавливала собственный новый порядок после невзгод Смутного времени, причем возводила в закон принципы, кардинально различавшиеся с вестфальским балансом сил: абсолютная монархия, единая государственная религия - православие и территориальная экспансия во всех направлениях» (Генри Киссинджер).

Новая Европа (Германская Римская империя), по Вестфальскому миру стала конгломератом суверенных равноправных образований и фактически беспомощной в отношении внешних сил. Все время существования ее раздробленности армии мировых держав много раз проходили через ее территорию, абсолютно не считаясь с суверенитетом и правами монархов. «Вестфальский мир» предполагает отсутствие в Европе доминирующего центра силы и подавление такового в случае его возникновения.

В этом и заключается «предложение» Киссинджера для Европы. Стоит ли удивляться сегодняшним проблемам в Германии? Все строго по Генри. Германия и Франция объединив усилия стали гегемоном ЕС. Именно поэтому «террористы» расстреливают мирных парижан, а беженцы от ИГИЛ сотнями тысяч устремились в богатую Германию, чтобы подорвать ее экономическое и политическое могущество. Внутриевропейский «балансир» не сработал и внешняя мягкая сила внесла в уравнение новую всеразрушающую «переменную».

Как США выиграли «холодную войну»

Великими европейцами Генри Киссинджер считает очень одиозных для СССР-России людей:

«Западная Европа нашла в себе моральные силы, чтобы ступить на дорогу к новому мировому порядку, и в этом заслуга трех великих людей: Конрада Аденауэра в Германии, Робера Шумана во Франции и Альчиде де Гаспери в Италии». (Генри Киссинджер)

Именно они способствовали закреплению американцев в Европе. При них было создано НАТО и ЕС (которое изначально ни на что не претендовало). Конрад Аденауэр к тому же, был яростным противником СССР (и это при том, что Германию, которую он восстанавливал, разрушили англичане и американцы). Кто же спорит с Киссинджером. Хорошие были «шестерки».

Примечательно, что в книге нет ни одного упоминания о германском канцлере Вили Брандте («новая восточная политика») и французском лидере Шарле де Голле. Первый посмел выдвинуть идею большой и мирной Европы с включением в ее состав и СССР, а второй посягнул на святая святых Америки: на доллар и демонстративно вышел из НАТО.

На Восток

Вообще к началу 1970-х американская дипломатия потерпела массу болезненных поражений. По всем расчетам это грозило глобальным поражением в «холодной войне» и потерей доминирования в мире. СССР укрепился в восточной Азии (Китай), на Ближнем Востоке (Египет). Если бы США потеряла и Европу, позволив ей войти в состав Большой Евразии (тогда это называлось по другому, но суть была та же) геополитическое поражение США было бы предрешено.

Предложенная Генри Киссинджером стратегия по отрыву стран Ближнего Востока и Китая от СССР сработала. Против де Голля был организован первый в мире Майдан, а Вили Брандта обвинили в сговоре с СССР.

«Спасибо ЦРУ и Госдепу за наше счастливое детство», должно говорить «мясное» поколение американцев 1990-х.

В Европе для уничтожения доверия между восточной и западной ее частью началась гонка вооружений. Теперь уже СССР был обложен врагами на всей протяженности границ и проиграл.

Попытка номер два

Прошло сорок лет. Генри Киссинджер, сделав дело, давно отошел от официальной политики. За это время СССР был уничтожен, Россия чуть было не распалась и … возродилась. В мире сложилась ровно та же ситуация, что и в 1960-х:

Всеподавляющая военная мощь США осталась в прошлом. Россия восстановилась после разрухи и войны на своей территории и смогла воссоздать мощь своих вооруженных сил. Экономика страны успешно развивается (не так быстро как в 1960-х, но все же) и готовится к большому технологическому рывку. Китай союзник, в Европе наметились подвижки к взаимопониманию, Россия вернулась на Ближний Восток (Иран и Сирия).

Суть американской проблемы

Отдельно взятая страна на сегодня не может создать проблем американскому доминированию в мире. Только политический и/или экономический союз государств, интересы которого противоположны интересам США. Самым опасным для Вашингтона является союз России и Китая, к которому уже фактически примкнул Иран и Индия. Для создания большой Евразии осталось только включить в его состав объединенную Европу.

«У Соединенных Штатов есть все основания, исторические и геополитические, чтобы поддерживать Европейский союз и не допустить его «провала» в геополитический вакуум; США, лишенные контакта с Европой в политике, экономике и обороне, превратятся в «остров» у берегов Евразии, а сама Европа может сделаться придатком Азии и Ближнего Востока». И в итоге Европа находится ныне в подвешенном состоянии между прошлым, которое пытается преодолеть, и будущим, которое она для себя еще не определила». (Генри Киссинджер)

Именно так. Идет борьба за Европу. Европу, позиция которой может решить все. Европа союзник делает устойчивой любой союз, а Европа противник создает массу проблем. Причем работает это в обе стороны.

Одновременно с этим, Киссинджер применяет старые схемы, которые уже раз сработали и предлагает Пекину разделить с Америкой мир:

Соединенные Штаты Америки и Китай - оплоты мирового порядка

«Президенты главных конкурентов двадцать первого века - Соединенных Штатов и Китая - торжественно поклялись избежать повторения европейской трагедии (две мировые войны), установив «новый тип отношений между великими державами». Данная концепция еще ждет совместной разработки» (Генри Киссинджер).

Разделяй и властвуй, вот главная суть идеи Киссинджера. Это раз уже сработало. Россия универсальный мост Евразии. Разрушение этого моста делает невозможным формирование любого устойчивого и сильного союза на континенте. Именно поэтому «Карфаген должен быть разрушен». «Ничего личного».

Киссинджер совершенно прав говоря, что идет борьба между союзами-проектами и он пытается создать почву для уничтожения самого (для США) опасного из них и предлагает в книге конкретный механизм.

Именно поэтому в новом «мировом порядке» от Киссинджера нет места России. Если вы прочтете его книгу, то найдете лишь три принципиальных упоминания об этой стране.

Первое. Россия появилась в европейской политике в 18 веке и разрушила баланс сил на континенте.

Второе. «Характер международного порядка оказался под вопросом, когда, как вызов Вестфальской системе государств, возник Советский Союз» (Генри Киссинджер) . То есть СССР это недоразумение, которое подлежало уничтожению для стабилизации мирового порядка.

Третье. Россия перечислена в перечне стран, которые омываются водами Тихого океана и поэтому имеющая интересы в этом регионе.

И все. У Киссинджера целые разделы посвящены новой Европе (в которой нет России), Китаю, Индии, Японии, Ирану, Саудовской Аравии, даже сирийскому конфликту посвящена целая глава, где он обронил примечательную фразу:

«А вооруженная оппозиция, которая в конечном счете сформировалась внутри Сирии, с трудом подходит под описание демократической, а тем более умеренной»(Генри Киссинджер).

И нет даже страницы, даже строчки о том, как он видит Россию в новом «мировом порядке». Он когда писал эту книгу, а вышла она в свет осенью 2014 года, не видел современной и будущей России вообще. Именно этим наиболее и примечательно это творение.

Поэтому, стоит ли удивляться столь частым его визитам в Москву и вежливому, но холодному непониманию руководства России. Владимир Путин тоже умеет читать и он тоже прочел, что США уже вычеркнуло его страну из будущего мира, а значит с ними не о чем разговаривать, кроме как с позиции силы, которую он очень быстро наращивает.