Сражение на куликовом поле произошло в году. Куликовская битва: кратко

Куликовская битва (кратко)

Куликовская битва – краткое описание

Князь Московский (с 1359 года) Дмитрий Донской, а также князь Владимирский (с1362 года) и Новгородский (с 1363 года) родился двенадцатого октября 1350 года в семье княгини Александры и Ивана Красного. Своё прозвище – Донской князь, он получил после знаменательной исторической победы в результате Куликовской битвы, состоявшейся в 1380 году.

Основной причиной Куликовской битвы исследователи считают рост влияния Московского княжества , а также резкое обострение отношений с монгольской Ордой. Но формальной причиной начала военного конфликта является отказ князя московского увеличить размер дани, которую отдавали Золотой Орде.

Несмотря на высокие темпы развития Московского княжества, Дмитрий понимал, что ему необходима поддержка остальных удельных князей. Именно по этой причине он искал (и получил) благословение от Сергия Радонежского, изображения которого на иконах и сегодня можно увидеть в большинстве русских церквей. Но даже, несмотря на это, ни Тверь, ни Рязань не ответили на его призыв. А суздальские князья вообще приняли сторону Мамая.

Оба участника Куликовской битвы желали собрать как можно большее войско. Так в распоряжении у Донского были воины Владимирского и Московского княжеств, а также воины Андрея Ольгердовича. Как подсчитали современные исследователи истории, общая численность воинов Донского достигала ста тысяч человек (некоторые историки не согласны с этим мнением, настаивая на цифре пятьдесят – семьдесят тысяч). В свою очередь, ордынское войско состояло по оценкам исследователей от шестидесяти до ста пятидесяти тысяч воинов (а также воины литовского князя Ягайло). Основной задачей Дмитрия Донского было не допустить объединения всех войск Мамая, что ему и удалось. Кроме того, в мамаевом войске было около четырёх-пяти тысяч генуэзцев, ясов, наёмных мусульман и других.

Как повествуют сохранившиеся летописи, Куликовская битва состоялась в районе устья Дона и реки Непрядвы, левый берег которой как, утверждают исследователи, был покрыт в то время густым лесом. Однако историки, проводившие археологические раскопки не нашли в этих местах ни одного военного орудия, что ставит под вопрос достоверность летописной информации.

Итак, седьмого сентября войска Донского были выстроены в боевые полки (центральным командовал Вельяминов, правым Андрей Ольгердович, а левым Дмитрий Боброк-Волынский). О размещении засадного полка точных сведений нет.

Итогом данной битвы стало бегство мамаева войска. Сам же Дмитрий Донской во время сражения был сбит с коня и его нашли только после битвы.

Перед вами уникальная статья, которая может претендовать на серьёзный прорыв в изучении событий Куликовской битвы. В печатном виде она вышла во втором номере альманаха , а теперь автор размещает её в электронном виде в своей колонке на сайте сайт. Материал дан со всеми сносками и в оригинальной редакции, кроме названия. Первоначальное название – «О географии Куликовской битвы».

Сражение, происходившее в начале сентября 1380 года на Куликовом поле, по своему историческому значению относится к событиям эпохальным – не в меньшей степени, чем сражение на Бородинском поле в конце августа 1812 года. Но Куликовская битва , в отличие от Бородинской, завершилась полным разгромом неприятельской армии. Остатки татарских войск бежали с поля боя, преследуемые русской конницей. Масштабы же обоих сражений по количеству участвовавших в них войск и по размерам поля боя различались мало, хотя сведения разных источников по поводу событий 1380 года и не лишены некоторых расхождений.

Согласно русским летописям, численность армии московского великого князя Дмитрия Ивановича, вместе с союзными войсками поддержавших его русских земель и отрядами отдельных князей, могла несколько превышать двести тысяч воинов. 1 Летописцы единодушно восклицали, что «от начала миру не бывала сила такова рускых князеи, яко же при сем князи великом Дмитрии Ивановиче». 2 Видимо, аналогичной по численности была противостоявшая русским и ими разбитая армия Мамая. Немецкая хроника Детмара под 1380 годом сообщала о «великой битве» между русскими и татарами, где с обеих сторон сражалось четыреста тысяч и где победили русские. 3

Однако последние десятилетия ознаменовались не только привычными конференциями, статьями и сборниками по случаю двух очередных юбилеев «Мамаева побоища» в 1980 и 2005 годах, но и распространением – особенно в околонаучной среде – нараставшего и, следует признать, небеспричинного скептицизма по поводу реальной исторической значимости этого события. Я имею здесь в виду не псевдонаучные фантазии А.Т. Фоменко, а кризис доверия к данным академической науки прошедших полутора веков.

Вопиющие парадоксы теперешнего интерпретирования Куликовской битвы проистекают из фактора якобы географического. В действительности же – из давно укоренившегося ошибочного истолкования смысла важных письменных источников. Согласно летописям XIV-XVI вв., русское войско приготовилось к сражению «пришедщю за Дон (т.е. на запад от Дона. – С.А.), в поле чисто , в Мамаеву землю, на усть Непрядвы реки ». 4 Очень существенно, что летописцы совершенно единодушны в указании этих трех важнейших географических параметров: Софийская первая и Новгородская четвертая летописи – «Великии же князь Дмитрии Иванович перешед за Дон в поле чисто в ордынскыя земли, на усть Непрядвы рекы»; 5 Новгородская первая летопись – «Въниде бо в землю их за Дон и бе ту поле чисто, на усть рекы Непрядвы»; 6 Симеоновская летопись и Рогожский летописец – «Князь же великии поиде за Донъ, и бысть поле чисто и велико зело, и ту сретошася погани половци, татарьскыи полци, бе бо поле чисто на усть Непрядьвы рекы». 7

Однако при впадении Непрядвы в Дон, как недавно обнаружилось, тогда было отнюдь не «чистое поле великое зело». Исследования палеогеографов и палеоботаников установили, что в то время здесь была лесостепь, имевшая лишь небольшие открытые участки шириной 2-3 км. 8 Ни на одной из таких полян никак не могло бы уместиться значительное количество участников сражения. Археологам нетрудно стало объяснять странную малочисленность найденных ими фрагментов оружия. 9 Руководители же археологических раскопок Куликова поля в своих интервью стали говорить, что речь должна идти не о крупном сражении, а о стычках относительно небольших конных отрядов.

Целесообразно здесь привести запечатленные по случаю юбилея битвы на страницах массового московского журнала примеры безапелляционности и научного уровня таких высказываний. Корреспондент журнала «Нескучный сад» встретился с тогдашними руководителями археологических раскопок, которые велись на Куликовом поле десять лет с 1995 года. Это кандидаты исторических наук М.И. Гоняный и О.В. Двуреченский. Как пишет не без иронии корреспондент, «по рассказам ученых, истинная картина великого сражения сильно отличается от хрестоматийной. «Протяженность места боевых столкновений – два километра при максимальной ширине восемьсот метров» – считает начальник Верхне-Донской экспедиции Михаил Гоняный» 10 По мнению археологов, – констатирует корреспондент, – число участников битвы в общественном сознании сильно преувеличено. «В советское время думали, что это было народное ополчение, – говорит Двуреченский. – Сейчас мы считаем, что сражались профессионалы – от пяти до десяти тысяч как с той так и с другой стороны, конники»». 11

Что думали по данному поводу профессиональные историки досоветской России, этот кандидат исторических наук не говорит. Правда, он упоминает о некоторых летописях, конкретно называя никогда не существовавшую «Новгородскую четвертую летопись младшего извода» и приводя вымышленную цитату «близ устья Дона и Непрядвы», будто бы почерпнутую в не сохранившемся на самом деле «Новгородском Софийском летописном своде», 12 а фактически представляющую собой тенденциозное искажение того, что реально читается в цитированных мною выше летописях.

Река Непрядва перед впадением в Дон
Печально, что эти и подобные им сенсационные заявления давно успели размножиться и закрепиться в интернете. Как ни странно, они стали иногда влиять даже на высказывания профессиональных историков – не говоря уже о падких на дискредитацию русской истории журналистах и недобросовестных комментаторах. А в Туле музей-заповедник «Куликово поле» даже издал посвященную этому полю «Большую иллюстрированную энциклопедию». Объем ее – 744 страницы, из которых несколько страниц посвящены самой Куликовской битве. Здесь можно уже прочесть, что «по последним научным данным русские войска выстроились, имея за спиной Дон и Непрядву между балкой Рыбий Верх и Смолкой, занимая фронт не более полутора километров». 13 Таким образом, за два года, прошедшие после приведенных выше высказываний археологов, мизерная протяженность поля боя сократилась еще на полкилометра.

Однако летописи однозначно пишут о небывало многочисленных войсках, которые были развернуты на протяжении десяти верст открытой местности Куликова поля. «И покрыша полки поле, яко на десяти верстъ отъ множества вои». 14

Но некоторые нынешние историки Куликовской битвы, в особенности – археологи, изобрели, как мы видели, своеобразный «выход» из вопиющего несоответствия, объявляя, что русские и иноземные письменные источники многократно преувеличивали масштаб сражения и, соответственно, число войск каждой стороны.

Вне поля зрения как нынешних, так и прежних историков Куликовской битвы оставался немаловажный факт: словом «устье» в то время обозначали исток реки. Такое словоупотребление документировано во всех списках Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов известной по рукописям XIV и XV веков. В этой летописи говорится о завершении войны Великого Новгорода со Швецией:

В лѣто 6831 . Ходиша новгородци съ княземъ Юрьемъ и поставиша город на усть Невы, на Ореховомъ острове; ту же приехавше послы великы от свеиского короля и докончаша миръ вечныи съ княземъ и с Новымьгородомь по старой пошлине. 15

Здесь речь идет о построении за полвека до Куликовской битвы русской крепости Орешек (впоследствии – Шлиссельбург). «Ореховый остров» расположен в верховье реки Невы при вытечении ее из Ладожского озера. Словосочетание «на усть Невы» означает: у истока Невы .

Если бы историки Куликовской битвы, не ограничиваясь нынешним пониманием слов «усть Непрядвы», обращались в достаточной степени к истории русского языка или читали особенно внимательно не только те фрагменты хорошо известных летописей XIV-XV столетий, где описана эта битва, то проблема могла бы и не возникнуть. Наш выдающийся языковед академик Измаил Иванович Срезневский больше ста лет назад завершил публикацию составленного им словаря древнерусского языка. Первое издание его последнего тома вышло в Петербурге в 1903 году, второе издание (репринт) – пятитысячным тиражом – в Москве в 1958 году. В этой книге уже в начале прошлого века можно было прочесть нужное пояснение:

Усть – устье реки исток реки: на усть – при истоке – Поставиша город на усть Невы, на Ореховомъ острове (дана отсылка к Новгородской первой летописи). 16

Нева вытекает из Ладожского озера. Непрядва же некогда вытекала из существующего и ныне, но теперь уже очень небольшого Волова озера – до его обмеления, оставив около него следы русла прежнего своего верховья. Сведения о том, что еще в первой половине XVII столетия это озеро служило истоком некоторых рек Куликова поля, можно прочесть в важном источнике того времени – «Книге Большому Чертежу». Сама древнейшая карта России не сохранилась, но подробнейшее ее описание, составленное по «государеву указу» в 1627 году, публиковалось уже не раз. В издании, выпущенном Академией наук в 1950 году, с учетом всех известных к тому времени списков, можно прочесть достаточно ясный намек, касающийся истока Непрядвы:

Упа река вытекала из Волова озера от верху речки Непрядвы, от Куликова поля с Муравского шляху. 17

Существуют подробнейшие (крупномасштабные, вычерченные от руки) карты уездов Тульской губернии, составлявшиеся в конце XVIII столетия для нужд генерального межевания. На этих картах видно, что находящееся в центре Куликова поля и уже радикально сократившееся к тому времени в размерах Волово озеро отделено лишь сотней саженей от ручья, дающего начало реке Непрядве. 18

Показания источников ясно свидетельствуют, что сражение 1380 года произошло вблизи тогдашнего истока («устья») реки Непрядвы, в центральной части Куликова поля – на расстоянии приблизительно 50 километров от впадения этой реки в Дон .

Соответственно, нашим археологам, которые в недавние десятилетия особенно интенсивно, но безуспешно искали следы массовых захоронений десятков тысяч русских воинов, павших на Куликовом поле, целесообразно несколько переместить район своих полевых работ. Тогда и удивительная малозначительность найденных доныне при раскопках на этом поле остатков оружия получила бы свое естественное объяснение. Следует упомянуть, что недостаточность прежнего ареала археологических работ уже сравнительно давно начинала осознаваться в среде самих сотрудников музея-заповедника «Куликово поле». В печати проскользнуло пожелание, «чтобы работники музея-заповедника не замыкались в своих исследованиях местности, традиционно определяемой ими как Куликово поле в узком смысле слова, а расширили бы район своих поисков». 19 Но радикальному его расширению препятствовала приверженность этих ученых ошибочной, как оказалось, мысли, что битва произошла при впадении Непрядвы в Дон. 20

Исток реки Непрядвы
Вышеуказанное обстоятельство побуждает переосмыслить и некоторые иные сведения привычных источников. Естественно полагать, что описанное в летописях форсирование русскими войсками Дона в ночь с 7 на 8 сентября осуществлялось не ниже впадения в него Непрядвы, как это ныне считается, исходя только из «традиционного» представления о месте самого сражения, а выше по течению Дона около Федосова городища, т.е. ближе к центру Куликова поля, где Дон еще менее полноводен, а дорога, по которой двигались с севера русские войска, подошла к нему вплотную при впадении в Дон речки Муравлянки и где, судя по географическим картам, существовала используемая в то время переправа.

Лишается опоры и «традиционное» представление, что битва произошла на правом берегу Непрядвы. Подробнейшим образом аргументированная не так давно «левобережная» гипотеза была впоследствии раскритикована и решительно отвергнута. Дело в том, что сторонники и этой гипотезы слова «на усть Непрядвы» трактовали «традиционно» – как место впадения этой реки в Дон, а несогласные с такой гипотезой палеогеографы выяснили, что именно там на левом берегу Непрядвы прежде находился лес. 21

Но неосновательно было бы предполагать, что лес некогда покрывал всё левобережье Непрядвы вплоть де ее истока и на многие километры вглубь обширного Куликова поля. Сплошное изучение его почв для определения возможных в прошлом лесных участков проводилось только на небольшом пространстве в низовьях этой реки, так как все поиски места битвы были основаны только на теперешнем понимании слов «устье Непрядвы».

Анализ данных, извлеченных из совокупности официальных письменных источников XVI-XVII вв. привел к выводу, что тогдашнее Куликово поле – отнюдь не лес, а «северо-восточная оконечность степей, которая широким языком вклинивается вглубь широколиственных лесов Среднерусской возвышенности по водоразделу верхнего течения Дона и Оки» . Как резюмировал нынешний исследователь исторической географии Куликова поля О.Ю. Кузнецов, «в противоположность традиционным представлениям отечественной историографии советского периода, следует признать значительность его линейных размеров, достигающих 120 км с запада на восток и 80 км севера на юг». 22

Что же касается XIV столетия, то летописи единодушно и неоднократно упоминают именно открытую местность («поле чисто»), по которой русское войско «поидоша за Дон в далняя части земля». Стремясь упредить действия противника, оно спешно направилось к истоку Непрядвы – «переидоша за Дон вскоре люто и сверепо и напрасно» (т.е. ожесточенно и храбро и стремительно). 23

Дело в том, что великий князь Дмитрий Иванович, получив ободряющее послание от преподобного игумена Сергия Радонежского, сначала готовился встретить войско Мамая на левом берегу Дона и уже назначил по полкам воевод, которые тогда облеклись «во одежю их меестную яко велицы ратницы» (т.е. в доспехи, предназначенные для различения их во время боя). Подойдя к Дону, русские воеводы «много ту думаша», следует ли переходить на его правый берег. 24 Однако высланная заранее разведка во главе с Семеном Меликом только что сообщила, что войско Мамая теперь сосредоточивается уже на правобережье Дона, ожидая соединения с войском Ягайла, которое должно было подойти с запада. Это известие и повлекло за собой решение великого князя Дмитрия Ивановича стремительно той же ночью переправиться через Дон. 25

Конному войску русских потребовалось очень немного времени, чтобы преодолеть расстояние около 20 километров по степному водоразделу между верховьями притоков Упы и притоков Непрядвы от места переправы через Дон до центральной части Куликова поля. Пешие воины подошли, конечно, позднее. Но задолго до полудня 8 сентября сосредоточение русских войск должно было завершиться. «Князю же великому Дмитрию Ивановичю пришедшю за Дон в поле чисто, в Мамаеву землю на усть Непрядвы реки, и став ту князь велики по достянию (т.е. как следует) полки разрядив и воеводы учинив». 26

Ордынская армия Мамая, ожидавшего прибытия союзников – литовской армии Ягайла, намеревалась, очевидно, первой выйти на открытую местность в центре Куликова поля между верховьями притоков Дона и Оки. Это был финальный участок давно освоенного степняками пути на Русь, который впоследствии получит обозначение «Муравский шлях». По нему крымские татары затем несколько столетий будут совершать свои опустошительные набеги на русские земли, иногда доходя даже до Москвы. Но 8 сентября 1380 года будущий Муравский шлях оказался перекрыт сводной армией великого князя Дмитрия Ивановича, загородившей ордынцам путь к Москве. Мамаю пришлось, поэтому вступать в сражение с русскими, не дождавшись подхода войска Ягайла .

Из сказанного следует, что Куликовское сражение разыгралось отнюдь не на площадке «2-3 квадратных километров», как писал недавно в своем обзоре под влиянием упомянутых мною выше археологов историк А.Е. Петров. 27 Оно произошло на пространстве, в десятки раз превосходившем подобные размеры. Развернутые в «чистом поле» на десять верст по фронту русские войска должны были иметь и глубину построения, достаточную для их маневра и для своевременного введения в бой мощного резерва, который и решил исход битвы.

Отправив «вверх по Дону» от места общей переправы засадный полк (в летописных текстах он чаще назван «западный», что отвечает расположению – западнее главных сил) под командованием своего двоюродного брата князя Владимира Андреевича Серпуховского, и «мужа мудра и храбра» Дмитрия Михайловича Боброка Волынского, и еще трех известных князей, и «в дубравах утаив» 28 этот ударный резерв, великий князь Дмитрий Иванович обеспечил победу. Дубрава – не ельник и не кустарник, которые затрудняют передвижение войска. Под кронами дубов можно было скрытно расположить многочисленную конницу и затем в нужный момент направить ее в атаку неожиданно для противника.

Местонахождение исчезнувшей небольшой дубравы разные историки Куликовской битвы предполагали в разных пунктах поблизости от впадения Непрядвы в Дон.

Но существует доныне дубовый лес невдалеке от края Куликова поля, в направлении на северо-восток от Волова озера. Этот лес обозначен не только на современных картах Тульской области, но на старых картах генерального межевания Тульской губернии. Нынешняя площадь этой дубравы – около двадцати квадратных километров. 29 Теперешнее расстояние ее южного края от верховья Непрядвы – двадцать пять километров. Но прежде расстояние могло быть существенно меньше, так как южные участки леса, вероятно, подвергались вырубке в ходе постройки расположенного теперь вплотную к этому лесу с юга города Богородицка.

Конный полк князя Владимира Андреевича Серпуховского, направленный от места общей переправы, «вверх по Дону», мог достигнуть этого дубового леса, находящегося теперь в 3-х километрах к северу и в 20 километрах к западу от места переправы, раньше, чем пешие русские полки приблизились к верховьям Непрядвы.

Основные силы развернутой на протяжении десяти верст русской армии должны были, очевидно, располагаться, перегораживая неприятелям путь к Москве, в междуречье притоков Дона и Оки. Как следует полагать, на северо-северо-восток от местности, непосредственно прилегавшей к Волову озеру, между верховьями рек Непрядвы и Уперты, значительно севернее верховьев реки Мечи (теперь Красивая Меча) и ее притока – речки Плотовая Меча (теперь Сухая Плота). Татары же подошли к истоку Непрядвы с юго-юго-запада, от северной излучины Мечи. 30

Излучина реки Мечи
Сокрушительная атака засадного полка, кратко описанная в Летописной повести о Куликовской битве, привела, как известно, к тому, что «татарове с Мамаем побегоша». Князь Владимир Андреевич «и иные многие воеводы» возглавившие погоню, «гониша их и бьюще до Мечи реки и до станов их, и взяша все богатство их и стада и тамо бежащих безчисленное множество погибоша. Тогда же бе и руси избито множество». 31

От верховья Непрядвы на юго-юго-запад до находящейся здесь излучины верхнего течения Мечи расстояние менее 20 километров. Его преодолели, продолжая сражаться на своих уже уставших конях, русские преследователи бегущих ордынцев. Но нереально было бы думать, что это преследование началось от «традиционно» локализуемого места боя – при впадении Непрядвы в Дон. Отсюда до расположенной к югу ближайшей излучины Мечи (в среднем ее течении) расстояние больше шестидесяти километров.

Из сказанного следует, что само местоположение захваченного русскими неприятельского лагеря не могло быть вблизи низовья Непрядвы, а только вблизи ее верховья.

Но бегство остатков разгромленной армии Мамая вряд ли происходило лишь в южных направлениях. Часть ордынцев могла устремиться на запад и присоединиться к отрядам Ягайла. Другая же часть бежала на восток, отстреливаясь из луков на перелесках правобережья Непрядвы. Следами преследования этих беглецов, как можно полагать, и являются найденные здесь в небольшом числе фрагменты оружия, упомянутые мною выше.

Современным историкам Куликовской битвы – в особенности археологам – полезно было бы шире осмысливать конкретику своих результатов и чаще обращаться к классическому наследию русской науки, соотнося с ним нынешнюю проблематику своих работ.

О значении победы на Куликовом поле писал уже полтораста лет назад крупнейший русский историк Сергей Михайлович Соловьев: «Летописцы говорят, что такой битвы как Куликовская, еще не бывало прежде на Руси; от подобных битв давно уже отвыкла Европа. Таково было побоище Каталонское, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов; таково было побоище Турское, где вождь франкский спас Западную Европу от аравитян. Куликовская победа имеет в истории Восточной Европы точно такое же значение, какое победы Каталонская и Турская имеют в истории Европы Западной, и носит одинакий с ними характер, характер страшного, кровавого побоища, отчаянного столкновения Европы с Азиею, долженствовавшего решить великий в истории человечества вопрос – которой из этих частей света восторжествовать над другою. Таково всемирно-историческое значение Куликовской битвы». 32

В наше время давно уже отошел в прошлое вопрос о торжестве Европы или Азии. Но интересы истинного суверенитета нашей страны требуют внимательного отношения к героическим страницам ее многовековой истории.

Сергей Николаевич Азбелев,
доктор филологических наук, профессор

(на правом берегу Дона, в районе впадения в него реки Непрядва), поворотный пункт в борьбе русского народа с игом Золотой Орды.

После поражения золотоордынских войск на реке Воже в 1378, ордынский тёмник (военачальник, командовавший «тьмою», то есть 10 000 войска), выбранный ханом, по имени Мамай решил сломить русских князей и усилить их зависимость от Орды. Летом 1380 он собрал войско, насчитывавшее ок. 100–150 тыс. воинов. Помимо татар и монголов, в нем имелись отряды осетин, армян, живших в Крыму генуэзцев, черкесов, и ряда других народов.

Союзником Мамая согласился быть великий князь литовский Ягайло, войско которого должно было поддержать ордынцев, двигаясь по Оке. Другим союзником Мамая – по сообщению ряда летописей – был рязанский князь Олег Иванович. По данным других летописей, Олег Иванович лишь на словах выразил готовность союзничать, обещав Мамаю воевать на стороне татар, сам же немедленно предупредил русское воинство о грозящем соединении Мамая и Ягайло.

В конце июля 1380, узнав о намерениях ордынцев и литовцев воевать с Русью, московский князь Дмитрий Иванович обратился с призывом о сборе русских военных сил в столице и Коломне , и вскоре собрал рать, немногим меньшую войска Мамая. В основном в ней были москвичи и воины из земель, признавших власть московского князя, хотя ряд лояльных Москве земель – Новогорода, Смоленска, Нижнего Новгорода – не выразили готовности поддержать Дмитрия.

Не дал своих «воев» и главный соперник князя московского – князь тверской. Проведенная Дмитрием военная реформа, укрепив ядро русского войска за счет княжеских конниц, дала доступ в число ратников многочисленным ремесленникам и горожанам, составившим «тяжелую пехоту». Пешие ратники, по распоряжению полководца, были вооружены копьями с узколистными наконечниками треугольной формы, плотно насаженными на длинные крепкие древки, либо метальными копьями с кинжаловидными наконечниками.

Против пеших ордынцев (коих было немного) русские воины имели сабли, а для дальнего боя – обеспечены луками, шлемами-шишаками, металлическими наушиями и кольчужными бармицами (воротниками-оплечьями), грудь воина была прикрыта чешуйчатой, пластинчатой или наборной броней, комбинированной с кольчугой. Старые миндалевидные щиты были заменены круглыми, треугольными, прямоугольными и сердцевидными.

План похода Дмитрия состоял в том, чтобы, не дать хану Мамаю соединиться с союзником или союзниками, вынудить его переправиться через Оку или сделать это самим, неожиданно выйдя навстречу противнику. Благословение на исполнение замысла Дмитрий получил у игумена Сергия из Радонежского монастыря. Сергий предрек князю победу и, согласно легенде, послал с ним «на брань» двух иноков своей обители – Пересвета и Ослябю , погибших в бою.

Первым памятником героям Куликовской биты стала церковь на Куликовом поле, собранная вскоре после битвы из дубов Зеленой дубравы, где был спрятан а засаде полк князя Владимира Андреевича. В Москве в честь событий 1380 были возведены церковь Всех Святых на Куличиках (ныне находится рядом с современной станцией метро «Китай-город»), а также Богородице-Рождественский монастырь, в те времена давший приют вдовам и сиротам ратников, полегших в Куликовской битве. На Красном холме Куликова поля в 1848 была сооружена 28-метровая чугунная колонна – памятник в честь победы Дмитрия Донского над Золотой Ордой (архитектор А.П.Брюллов, брат живописца).

В 1913–1918 на Куликовом поле был выстроен храм во имя преп. Сергея Радонежского.

Куликовская битва нашла отражение и в картинах О.Кипренского – Князь Донской после Куликовской битвы, Утро на Куликовом поле, М.Авилова – Поединок Пересвета и Челубея и др. Тема славы русского оружия в 14 в. представлена кантатой Ю.Шапорина Нa поле Куликовом. Широко отмечалось 600-летие Куликовской битвы. В 2002 учрежден Орден «За Служение Отечеству» в память св. в. кн. Дмитрия Донского и преподобного игумена Сергия Радонежского. Попытки препятствовать объявлению дня Куликовской битвы днем славы русского оружия, исходившие в 1990-е от группы татарских историков, мотивировавших свои действия желанием предотвратить формирование тем самым «образа врага», были категорически отвергнуты президентом Татарстана М.Шаймиевым, подчеркнувшим, что русские и татары давно «собраны в едином Отечестве и они должны взаимно уважительно относится к страницам истории боевой славы народов».

В русской церковной истории победа на Куликовом поле стала со временем чествоваться одновременно с праздником Рождества Пресвятой Богородицы, отмечаемом ежегодно 21 сентября (8 сентября по старому стилю).

Битва русских полков во главе с великим князем московским и владимирским Дмитрием Ивановичем и монголо-татарских войск под началом Мамая 8 сентября 1380 года на Куликовом поле.

В Куликовской битве участвовали воины многих русских княжеств. Борьбу с врагом возглавило Московское великое княжество. Завершилась разгромом монголо-татар Мамая. В советской историографии традиционно считалося началом освобождения русского и других народов от монголо-татарского ига. Куликовская битва рассматривалась исключительно в рамках данного идеологического тезиса.

В действительности победа Великого князя Дмитрия Донского над темником Мамаем способствовала укреклению центральной власти Золотой Орды, которую олицетворял хан Тохтамыш. Позже, вслед за Дмитрием Донским Тохтамыш нанес удар по Мамаю, что иллюстрирует общность интересов хана и Великого князя.

Как только прояснилось, что Мамай намечает свое вторжение на конец лета, Дмитрий назначил сбор всех полков в Коломне на 15 августа 1380 года. Дмитрий Иванович пытался привлечь военную силу всех русских княжеств, но ни Тверь, ни Нижний Новгород (не говоря уже о Рязани, которая вступила в тайные сношения с Мамаем), не приняли участия в борьбе. Тем не менее мобилизация сил Московского и других княжеств дала возможность Дмитрию Ивановичу создать небывалую до того русскую рать (100-150 тысяч человек). Хан в это время разбил стан на реке Красивая Меча.

Летом 1380 года в Москву к князю Дмитрию Ивановичу пришла грозная весть: татарский владыка, темник Мамай , со всей Золотой ордой идет на Русь. Не довольствуясь силой татарской и Половецкой, хан нанял еще отряды бесермен (закаспийских мусульман), алан, черкес и крымских фрягов (генуэзцев). Мало того, он заключил союз с недругом Москвы литовским князем Ягайлом , который обещал соединиться с ним. Вести добавляли, что Мамай хочет совершенно истребить русских князей, а вместо них посадить своих баскаков; грозит даже искоренить православную веру и взамен ее ввести мусульманскую. Гонец князя рязанского Олега извещал, что Мамай уже перешел на правую сторону Дона и прикочевал к устью реки Воронежа, к пределам Рязанской земли .

Мамай. Художник В. Маторин

Дмитрий Иванович прежде всего прибег к молитве и покаянию. А затем послал гонцов во все концы своей земли с повелением, чтобы наместники и воеводы спешили с ратными людьми в Москву. Разослал также грамоты к соседним князьям русским, прося их как можно скорее идти на помощь с дружинами. Прежде всего явился на призыв Владимир Андреевич Серпуховской. Со всех сторон стали собираться в Москву ратные люди и подручные князья.

Между тем приехали послы Мамая и потребовали той же дани, которую Русь платила при хане Узбеке , и той же покорности, какая была при старых ханах. Дмитрий собрал бояр, подручных князей и духовных лиц. Духовенство говорило, что подобает утолить ярость Мамаеву великой данью и дарами, чтобы не пролилась кровь христианская. Эти советы были уважены. Великий князь одарил татарское посольство и отправил к хану со многими дарами и мирными предложениями посла Захария Тютчева. Плохая однако была надежда умилостивить злого татарина, и военные приготовления продолжались. По мере того как увеличивалось собиравшееся в Москву русское ополчение, росло в русских людях воинственное воодушевление. Недавняя победа на Воже была у всех в памяти. Росло сознание русского народного единства и русской силы.

Вскоре прискакал гонец от Захария Тютчева с новыми недобрыми вестями. Тютчев, достигнув рязанских пределов, узнал, что Мамай идет на Московскую землю и что к нему пристал не только Ягайло Литовский, но и Олег Рязанский. Олег приглашал Ягайла поделить Московские волости и уверял Мамая, что Дмитрий не отважится выйти против татар и убежит на север. Хан условился с Ягайлом и Олегом сойтись на берегах Оки первого сентября.

Весть об измене Олега Рязанского не поколебала его решимости князя Дмитрия. На общем совете положили идти навстречу Мамаю в степи, и, если можно, предупредить его соединение с Ягайлом и Олегом. Князьям и воеводам, которые не успели еще придти в Москву, Дмитрий послал гонцов с грамотами, чтобы шли к Коломне, назначенной сборным местом всех ополчений. Великий князь снарядил конный разведочный отряд, под начальством Родиона Ржевского, Андрея Волосатого и Василия Тупика. Они должны были ехать в придонскую степь под самую Орду Мамаеву, чтобы «добыть языка», т.е. пленников, от которых можно было бы в точности узнать о намерении неприятеля.

Не дождавшись вестей от этих разведчиков, Дмитрий снарядил вторую сторожу. Дорогой она повстречала Василия Тупика, отряженного от первой. Разведчики приехали в Москву и донесли князю, что Мамай идет на Русь со всей Ордой, что великие князья Литовский и Рязанский действительно с ним в союзе, но что хан не спешит: он поджидает на помощь Ягайло и ждет осени, когда на Руси поля будут убраны и Орда может воспользоваться готовыми запасами. Собираясь на Русь, хан разослал своим улусам наказ: «не пашите землю и не заботьтесь о хлебе; будьте готовы на русские хлебы».

Дмитрий Иванович повелел областным полкам спешить под Коломну к 15 августа, к Успеньеву дню. Перед походом он поехал взять благословение у святого Сергия Радонежского , в обитель Троицы. Она еще не отличалась ни каменными величественными строениями, ни главами богатых храмов, ни многочисленной братией; но уже была знаменита подвигами Сергия Радонежского. Слава его духовной прозорливости была так велика, что князья и бояре просили его молитв и благословения; митрополиты Алексей и Киприан обращались к нему за советами и помощью.

15 августа 1380 Дмитрий Иванович приехал в Троицу, в сопровождении некоторых князей, бояр и многих дворян . Надеялся он услышать от святого мужа какое-либо пророческое слово. Отстояв обедню и приняв игуменское благословение, великий князь разделил с преподобным скромную монастырскую трапезу.

После трапезы игумен Сергий сказал ему:

«Почти дарами и воздай честь нечестивому Мамаю; да видев твое смирение, Господь Бог вознесет тебя, а его неукротимую ярость и гордость низложит».

«Я уже сие сотворил, отче, – отвечал Дмитрий. – Но он наипаче с великою гордостию возносится».

«Если так, – молвил Преподобный, – то его ждет конечно погубление и запустение; а тебе от Господа Бога и Пречистыя Богородицы и святых его будет помощь, и милость, и слава».

Благословение Сергия Радонежского на Куликовскую битву. Художник П. Рыженко

Из числа монастырской братии выдавались два инока своим высоким ростом и крепким сложением. Их звали Пересвет и Ослябя; до поступления в монастырь они слыли богатырями и отличались ратными подвигами. Пересвет, в миру носивший имя Александра, был из рода брянских бояр.

«Дай мне сих двух воинов», – сказал великий князь Сергию.

Преподобный велел обоим братьям изготовиться к ратному делу. Иноки тотчас облеклись в оружие. Сергий дал каждому из них схиму с нашитым на нее крестом.

Отпуская гостей, Сергий Радонежский осенил крестом великого князя и его спутников и вновь сказал пророческим голосом:

«Господь Бог будет тебе помощник и заступник; Он победит и низложит твоих супостатов и прославит тебя».

Преподобный Сергий был пламенный русский патриот. Он горячо любил родину и никому не уступал в ревности к ее освобождению от постыдного ига. Вещие слова преподобного наполнили радостью и надеждой сердце великого князя. Возвратясь в Москву, он не медлил долее выступлением.

Выступление русской рати на поле Куликово

Если мы припомним сборы южнорусских князей в поход на Калку против тогда еще неведомых татар, то увидим великую разницу. Князья, Мстислав Удалой Галицкий, Мстислав Киевский, привыкшие к победам над степными варварами, отправлялись в степи шумно и весело; соперничали друг с другом; а некоторые думали, как бы напасть на врага прежде других, чтобы не разделять с ними победы и добычи. Теперь не то. Наученные горьким опытом и смиренные тяжким игом, севернорусские князья, собравшиеся вокруг Дмитрия, покорно и единодушно идут за своим вождем. Сам великий князь приготовляется к делу обдуманно и осторожно; а главное, предпринимает все с молитвой и с благословением церкви.

20 августа рать выступала в поход. Дмитрий Иванович с князьями и воеводами горячо молился в соборном Успенском храме; припадая ко гробу святого Петра митрополита . Заступавший митрополита епископ служил напутственный молебен. Из Успенского собора Дмитрий перешел в храм архангела Михаила и там поклонился гробам своего отца и деда. Затем он простился с супругой и детьми и выехал к войску. Оно запрудило все улицы и площади, прилегавшие к Кремлю. Отборная часть его выстроилась на Красной площади тылом к Большому посаду (Китай-город), а лицом к трем кремлевским воротам. Священники и диаконы осеняли крестами и кропили ратников.

Проводы ополчения на Куликово поле. Художник Ю. Ракша

Полки представляли величественное зрелище. Над войском во множестве развевались знамена на высоких древках; поднятые вверх копья имели подобие целого леса. Из среды воевод особенно выдавался сам Дмитрий Иванович как своим великокняжеским облачением, так и сановитой наружностью. Это был высокий, плотный мужчина, темноволосый, с окладистой бородой и большими, умными глазами. Ему было не более тридцати лет отроду. С ним выехал из Кремля его любимый двоюродный брат Владимир Андреевич, еще моложе Дмитрия. Вокруг них ехала свита из собравшихся в Москву подручных князей, каковы: Белозерские Федор Романович и Семен Михайлович, Андрей Кемский, Глеб Каргопольский и Кубенский, князья Ростовские, Ярославские, Устюжские, Андрей и Роман Прозоровские, Лев Курбский, Андрей Муромский, Юрий Мещерский, Федор Елецкий.

Все Московское население высыпало на проводы ополчения. Женщины голосили, расставаясь со своими мужьями и родственниками. Остановясь перед ратью, великий князь сказал громко окружающим:

«Братия моя милая, не пощадим живота своего за веру христианскую, за святые церкви и за землю русскую!»

«Готовы сложить свои головы за веру Христову и за тебя, Государь великий князь!» – отвечали из толпы.

Ударили в бубны, затрубили в трубы, и войско двинулось в поход. Во избежание тесноты, рать разделилась и пошла на Коломну тремя дорогами: одну, с Владимиром Андреевичем, великий князь Дмитрий отпустил на Бронницы, другую с Белозерскими князьями послал Болванской дорогой, а третью сам повел на Котел. За войском следовал длинный обоз. Воины сложили на телеги более тяжелые части своего вооружения. Князья и бояре имели при себе особые обозы и многочисленных слуг.

Е. Данилевский. К полю Куликову

Семейство свое и Москву великий князь на время отсутствия поручил воеводе Федору Кобылину (сын Андрея Кобылы, родоначальника царской династии Романовых ). Он взял с собой в поход десять сурожан, т. е. русских купцов, ездивших по торговым делам в Кафу (Феодосию), Сурож (Судак) и другие крымские города. Они хорошо знали южные пути, пограничные города и кочевья татар и могли служить войску как надежными проводниками, так и опытными людьми для закупки и отыскания продовольствия.

24 августа Дмитрий Иванович достиг города Коломны. Здесь встретили великого князя воеводы уже собравшихся полков, а также коломенский епископ Герасим и священники. На другой день происходил великокняжеский смотр всему войску на широком лугу. Дмитрий тут разделил все ополчение на обычные четыре полка и каждому назначил предводителей. Главный или великий полк он оставил под своим начальством; в свой полк поместил и удалых князей Белозерских. Кроме собственной московской дружины, в этом главном полку находились воеводы, начальствовавшие следующими дружинами: Коломенскою – тысяцкий Николай Васильевич Вельяминов, Владимирскою – князь Роман Прозоровский, Юрьевскою – боярин Тимофей Валуевич, Костромскою Иван Родионович Квашня, Переяславскою – Андрей Серкизович. Полк правой руки великий князь Дмитрий поручил двоюродному брату Владимиру Андреевичу Серпуховскому и придал ему князей Ярославских; под Владимиром воеводами были: бояре Данило Белоус и Константин Кононович, князь Федор Елецкий, Юрий Мещерский и Андрей Муромский. Левая рука вверена князю Глебу Брянскому, а передовой полк князьям Дмитрию и Владимиру (Друцким?).

Здесь Дмитрий Иванович окончательно убедился в измене Олега Рязанского, который до этой минуты хитрил и продолжал дружески сноситься с Дмитрием. Вероятно, это обстоятельство и побудило последнего, вместо того, чтобы перейти Оку под Коломной и вступить в пределы Рязанской земли, уклониться несколько к западу, чтобы их миновать. Может быть, он этим давал время присоединиться к нему не подошедшим ещё московским отрядам.

На следующее утро князья выступили в дальнейший поход левым прибрежьем Оки. Возле устьев Лопасны к войску присоединился Тимофей Васильевич Вельяминов; с ратниками, которые собрались в Москве уже после выступления великого князя. Дмитрий повелел войску в этом месте перевозиться за Оку. После переправы он велел сосчитать всё ополчение. Летописцы наши, очевидно, преувеличивают, говоря, что насчитали более 200.000 ратников. Мы будем ближе к истине, если предположим, что их было с небольшим сто тысяч. Но в любом случае ясно, что такой великой рати еще никогда не выставляла русская земля. А, между тем, эта рать собрана была только во владениях Московского князя и подручных ему мелких удельных князей.

Ни один из крупных князей не принял участия в славном предприятии, хотя Дмитрий всюду посылал гонцов. Князья или боялись татар, или завидовали Москве и не желали помогать её усилению. Не говоря уже об Олеге Рязанском, великий князь тверской Михаил Александрович также не пришел на помощь. Даже тесть Московского князя Дмитрий Константинович Нижегородский не прислал своих дружин зятю. Не явились ни смоляне, ни новгородцы. Дмитрий Иванович однако жалел только, что у него мало пешей рати, которая не могла всегда поспевать за конницей. Поэтому он оставил у Лопасны Тимофея Васильевича Вельяминова, чтобы тот собрал все отставшие отряды и привел бы их в главную рать.

Войско двинулось к верхнему Дону, направляясь вдоль западных рязанских пределов. Великий князь строго наказал, чтобы ратники на походе не обижали жителей, избегая всякого повода раздражать Рязанцев. Весь переход совершился скоро и благополучно. Сама погода ему благоприятствовала: хотя начиналась осень, стояли ясные, теплые дни, и почва была сухая.

Во время похода к Дмитрию Ивановичу прибыли со своими дружинами два Ольгердовича , Андрей Полоцкий, княживший тогда во Пскове, и Дмитрий Корибут Брянский. Этот последний, подобно брату Андрею, поссорившись с Ягайлом, временно вступил в число подручников князя Московского. Ольгердовичи славились воинской опытностью и могли быть полезными на случай войны с их братом Ягайлом.

Великий князь постоянно собирал вести о положении и намерениях неприятелей. Он отрядил вперед расторопного боярина Семена Мелика с отборной конницей. Ей дано поручение ехать под самую татарскую сторожу. Приблизясь к Дону, Дмитрий Иванович остановил полки и на месте, называвшемся Березой, подождал отставшую пешую рать. Тут явились к нему дворяне, присланные боярином Меликом с захваченным в плен татарином из свиты самого Мамая. Он рассказал, что хан стоит уже на Кузьминской гати; подвигается вперед медленно, ибо все ожидает Олега Рязанского и Ягайла; о близости Дмитрия он пока не ведает, полагаясь на Олега, который уверял, что Московский князь не отважится выйти навстречу. Однако можно думать, что дня через три Мамай перейдет на левую сторону Дона. В то же время пришли вести, что Ягайло, выступивший на соединение с Мамаем, стоял уже на Упе у Одоева.

Дмитрий Иванович начал совещаться с князьями и воеводами.

«Где давать битву? – спрашивал он. – Дожидаться ли татар на этой стороне или перевозиться на ту сторону?»

Мнения разделились. Некоторые склонялись к тому, чтобы не переходить реку и не оставлять у себя в тылу литву и рязанцев. Но другие были противного мнения, в том числе и братья Ольгердовичи, которые с убедительностью настаивали на переправе за Дон.

«Если останемся здесь, – рассуждали они, – то дадим место малодушию. А если перевеземся на ту сторону Дона, то крепкий дух будет в воинстве. Зная, что бежать некуда, воины будут сражаться мужественно. А что языки страшат нас несметной татарской силой, то не в силе Бог, но в правде». Приводили также Дмитрию известные по летописям примеры его славных предков: так, Ярослав, переправясь за Днепр, победил окаянного Святополока; Александр Невский, перейдя реку, поразил Шведов.

Великий князь принял мнение Ольгердовичей, сказав осторожным воеводам:

«Ведайте, что я пришел сюда не затем, чтобы на Олега смотреть или реку Дон стеречь, но дабы русскую землю от пленения и разорения избавить или голову свою за всех положить. Лучше было бы нейти против безбожных татар, нежели, пришед и ничтоже сотворив, воротиться вспять. Ныне же пойдем за Дон и там или победим, или сложим свои головы за братью наших христиан».

На решимость Дмитрия немало подействовала и грамота, полученная от игумена Сергия. Он вновь благословил князя на подвиг, побуждал биться с татарами и обещал победу.

7 сентября 1380 г., накануне Рождества Богородицы, русское войско придвинулось к самому Дону. Великий князь велел наводить мосты для пехоты, а для конницы искать бродов – Дон в тех местах не отличается ни шириной, ни глубиной течения.

Действительно, нельзя было терять ни одной минуты. К великому князю прискакал со своей сторожей Семен Мелик и доложил, что он уже бился с передовыми татарскими наездниками; что Мамай уже на Гусином броду; он теперь знает о приходе Дмитрия и спешит к Дону, чтобы загородить русским переправу до прибытия Ягайла, который уже двинулся от Одоева навстречу Мамаю.

Предзнаменования в ночь перед Куликовской битвой

К ночи русская рать успела переправиться за Дон и расположилась на лесистых холмах при впадении в него реки Непрядвы. За холмами лежало широкое десятиверстное поле, называвшееся Куликовым; посреди его протекала речка Смолка. За ней разбила свой стан орда Мамая, который пришел сюда уж к ночи, и не успел помешать русской переправе. На самом возвышенном месте поля, Красном холме, поставлен был шатер хана. Окрестности Куликова поля представляли овражистую местность, были покрыты кустарником, а отчасти лесными зарослями на влажных местах.

В числе главных воевод у Дмитрия Ивановича находился Дмитрий Михайлович Боброк, волынский боярин. В те времена в Москву приходили многие бояре и дворяне из Западной и Южной Руси. К таким выходцам принадлежал и один из безудельных князей Волынских, Дмитрий Боброк, женатый на сестре Московского князя, Анне. Боброк уже успел отличиться несколькими победами. Он слыл человеком очень искусным в ратном деле, даже знахарем. Он умел гадать по разным знамениям, и вызвался показать великому князю приметы, по которым можно узнать судьбу предстоявшего сражения.

Летописное сказание повествует, что ночью великий князь и Боброк выехали на Куликово поле, стали между обеих ратей и начали прислушиваться. До них доносились великий клич и стук, как будто происходило шумное торжище или город строили. Позади татарского стана слышались завывания волков; на левой стороне клектали орлы и граяли вороны; а на правой стороне, над рекой Непрядвой, вились стаи гусей и уток и плескали крыльями, как перед страшной бурей.

«Что слышал, господине княже?» – спросил Волынец.

«Слышал, брате, страх и грозу велию», – отвечал Дмитрий.

«Обратись, княже, на полки русские».

Дмитрий повернул коня. На русской стороне Куликова поля была тишина великая.

«Что, господине, слышишь?» – переспросил Боброк.

«Ничего не слышу, – заметил великий князь; – только видел я будто зарево, исходящее от многих огней».

«Господине княже, благодари Бога и всех святых, – молвил Боброк: – огни суть доброе знамение».

«Есть у меня еще примета» – сказал он, сошел с коня и припал к земле ухом. Долго прислушивался, потом встал и понурил голову.

«Что же, брате?» – спросил Дмитрий.

Воевода не отвечал, был печален, даже заплакал, но наконец заговорил:

«Господине княже, то две приметы: одна тебе на велию радость, а другая на велию скорбь. Слышал я землю горько и страшно плачущую надвое: на одной стороне будто женщина кричит татарским голосом о чадах своих; а на другой стороне будто девица плачет и в великой печали. Уповай на милость Божию: ты одолеешь поганых татар; но воинства твоего христианского падет многое множество».

Если верить сказанию, в ту ночь волки страшно выли на Куликовом поле, и было их такое множество, как будто сбежались со всей вселенной. Всю ночь также слышались граяния воронов и клектанье орлов. Хищные звери и птицы как бы чуяли запах многочисленных трупов.

Описание Куликовской битвы

Утро 8 сентября было очень туманно: густая мгла мешала видеть движение полков; только на обеих сторонах Куликова поля раздавались звуки воинских труб. Но часу в 9-м туман начал рассеиваться, и солнце осветило русские полки. Они заняли такое положение, что правым боком упирались в овраги и дебри речки Нижнего Дубика, впадающей в Непрядву, а левым в крутоярье Смолки, там, где она делает северный заворот. На правом крыле битвы Дмитрий поставил братьев Ольгердовичей, а князей Белозерских поместил на левом. Пехота большей частью была выставлена в передовой полк. Этим полком по-прежнему начальствовали братья Всеволодовичи; к нему же присоединились боярин Николай Васильевич Вельяминов с Коломенцами. В большом или среднем полку под самим великим князем воеводствовали Глеб Брянский и Тимофей Васильевич Вельяминов. Кроме того, Дмитрий отрядил еще засадный полк, который поручил брату Владимиру Андреевичу и упомянутому боярину Дмитрию Боброку. Этот конный полк стал в засаду за левым крылом в густой дубраве над рекой Смолкой. Полк был помещен так, что мог легко подкрепить сражающихся, а кроме того прикрывал обозы и сообщение с мостами на Дону, единственный путь отступления в случае неудачи.

Утро на Куликовом поле. Художник А. Бубнов

Великий князь на коне объезжал перед битвой ряды воинов и говорил им: «Возлюбленные отцы и братия, Господа ради и Пречистой Богородицы и своего ради спасения подвизайтеся за православную веру и за братию нашу».

На челе великого или главного полку стояла собственная дружина великого князя и развевалось его большое черное знамя с вышитым на нем ликом Спасителя. Дмитрий Иванович снял с себя златотканую великокняжую приволоку; возложил ее на любимца своего боярина Михаила Бренка, посадил его на своего коня и велел носить перед ним большое черное знамя. А сам покрылся простым плащом и пересел на другого коня. Он поехал в сторожевом полке, чтобы впереди его собственноручно ударить на врагов.

Тщетно князья и воеводы удерживали его. «Братия моя милая, – отвечал Дмитрий. – Если я вам глава, то впереди вас хочу и битву начать. Умру или жив буду – вместе с вами».

Часов в одиннадцать утра двинулась татарская рать на битву к середине Куликова поля. Страшно было смотреть на две грозные силы, шедшие друг на друга. Русское воинство отличалось червлеными щитами и светлыми доспехами, сиявшими на солнце; а татарское от своих темных щитов и серых кафтанов издали походило на черную тучу. Передний татарский полк, как и русский, состоял из пехоты (может быть, наемные генуэзские кондотьеры). Она двигалась густой колонной, задние ряды клали свои копья на плечи передних. В некотором расстоянии друг от друга рати вдруг остановились. С татарской стороны выехал на Куликово поле воин огромного роста, подобный Голиафу, чтобы по обычаю тех времен начать битву единоборством. Он был из знатных людей и назывался Челубей.

Увидел его инок Пересвет и сказал воеводам: «Сей человек себе подобного ищет; я хочу с ним видеться». «Преподобный отец игумен Сергий, – воскликнул он, – помоги мне молитвою своею». И с копьем поскакал на врага. Татарин понесся ему навстречу. Противники ударили друг на друга с такой силой, что кони их упали на колени, а сами они мертвыми поверглись на землю.

Победа Пересвета. Художник П. Рыженко

Тогда двинулись обе рати. Дмитрий показал пример воинской отваги. Он переменил несколько коней, сражаясь в передовом полку; когда же обе передовые рати смешались, отъехал к великому полку. Но дошел черед до этого последнего, и он опять принял личное участие в битве. А хан Мамай наблюдал сражение с вершины Красного холма.

Скоро место Куликовской битвы сделалось до того тесным, что ратники задыхались в густой свалке. Расступиться в сторону было некуда; с обоих боков препятствовало свойство местности. Такой страшной битвы никто из русских и не помнил. «Копья ломались как солома, стрелы падали дождем, а люди падали как трава под косой, кровь текла ручьями». Куликовская битва была по преимуществу рукопашная. Многие умирали под конскими копытами. Но и кони едва могли двигаться от множества трупов, которым покрылось поле битвы. В одном месте одолевали татары, в другом русские. Воеводы передней рати большей частью скоро пали геройской смертью.

Пешая русская рать уже полегла в бою. Пользуясь превосходством в числе, татары расстроили наши передние полки и стали напирать на главную рать, на полки Московский, Владимирский и Суздальский. Толпа татар прорвалась к большому знамени, подрубила у него древко и убила боярина Бренка, приняв его за великого князя. Но Глеб Брянский и Тимофей Васильевич успели восстановить порядок и опять сомкнуть большой полк. На правой руке Андрей Ольгердович одолевал татар; но не дерзал гнаться за неприятелем, чтобы не отдаляться от большого полку, который не подвигался вперед. На последний навалило сильное татарское полчище и пыталось его прорвать; и тут многие воеводы уже были убиты.

Дмитрий и его помощники поставили в Куликовской битве полки таким образом, что татары не могли их охватить ни с какой стороны. Им оставалось только где-либо прорвать русский строй и тогда ударить ему в тыл. Видя неудачу в центре, они с яростью устремились на левое наше крыло. Здесь некоторое время кипел самый ожесточенный бой. Когда начальствовавшие левым полком князья Белозерские все пали смертью героев, этот полк замешался и стал подаваться назад. Большому полку угрожала опасность быть обойденным; все русское войско было бы приперто к Непрядве и подверглось бы истреблению. Уже раздавались на Куликовом поле неистовое гиканье и победные клики татар.

И. Глазунов. Временный перевес татар

Но уже давно князь Владимир Андреевич и Дмитрий Волынец из засады следили за битвой. Молодой князь рвался в бой. Нетерпение его разделяли и многие другие пылкие юноши. Но опытный воевода сдерживал их.

Жестокая Куликовская битва длилась уже часа два. Доселе татарам помогало еще то обстоятельство, что солнечный свет ударял русским прямо в очи, и ветер дул им в лицо. Но мало-помалу солнце зашло сбоку, а ветер потянул в другую сторону. Уходившее в беспорядке левое крыло и гнавшая его татарская рать поравнялись с дубравой, где стоял засадный полк.

«Теперь и наш час приспел! – воскликнул Боброк. – Дерзайте братия и други. Во имя Отца и Сына и Святого Духа»!

В. Маторин, П. Попов. Удар Засадного полка

«Как соколы на журавлиное стадо», устремилась русская засадная дружина на татар. Это неожиданное нападение свежего войска смутило врагов, утомленных долгой битвой на поле Куликовом и потерявших свой воинский строй. Они скоро были совершенно разбиты.

Между тем, Дмитрий Ольгердович, помещенный со своим отрядом за большим полком (в резерве), закрыл его бок, открывшийся с отступлением левого крыла, и главная татарская сила, продолжавшая напирать на большой русский полк, не успела его расстроить. Теперь же, когда значительная часть неприятельского войска была рассеяна и засадная дружина подоспела Выступление русской рати на поле Куликово/pна помощь главной рати, последняя пошла вперед. Татары, горячо нападавшие в начале боя, успели уже утомиться. Главная их рать дрогнула и стала отходить назад. На спуске Красного Холма, подкрепленные последними ханскими силами, татары около своих таборов приостановились и вновь вступили в бой. Но ненадолго. Русские охватывали врагов со всех сторон. Все татарское полчище обратилось в дикое бегство с Куликова поля. Сам Мамай и его ближние мурзы на свежих конях поскакали в степь, оставив стан со множеством всякого добра победителям. Русские конные отряды гнали и били татар до самой реки Мечи, на расстоянии приблизительно сорока верст; причем захватили множество верблюдов, навьюченных разным имуществом, а также целые стада рогатого и мелкого скота.

«Но где же великий князь?» – спрашивали друг друга по окончании Куликовской битвы оставшиеся в живых князья и воеводы.

Владимир Андреевич «стал на костях» и велел трубить сбор. Когда воинство сошлось, Владимир начал расспрашивать, кто видел великого князя. Во все стороны поля Куликова он разослал дружинников искать Дмитрия и обещал большую награду тому, кто найдет его.

Наконец, два костромича, Федор Сабур и Григорий Хлопищев, усмотрели великого князя, лежащего под ветвями срубленного дерева; он был жив. Князья и бояре поспешили на указанное место и поклонились до земли великому князю.

Дмитрий с трудом открыл глаза и встал на ноги. Шлем и латы его были иссечены; но защитили его самого от острия мечей и копий. Однако тело было покрыто язвами и ушибами. Имея в виду значительную тучность Дмитрия, мы поймем, до какой степени он был утружден продолжительной битвой и как был оглушен ударами, большая часть которых пришлась по голове, плечам и животу, особенно когда он лишился коня и пеший отбивался от врагов. Наступала уже ночь. Дмитрия посадили на коня и отвезли в шатер.

Следующий день был воскресный. Дмитрий прежде всего помолился Богу и возблагодарил Его за победу; потом выехал к воинству. С князьями и боярами он начал объезжать Куликово поле. Печально и ужасно было зрелище поля, покрытого кучами трупов и лужами запекшейся крови. Христиане и татары лежали, смешавшись друг с другом. Князья Белозерские Федор Романович, сын его Иван и племянник Семен Михайлович, лежали вкупе с некоторыми своими родичами и многими дружинниками. Считая с Белозерскими, пало в Куликовской битве до пятнадцати русских князей и княжат, в том числе два брата Тарусские и Дмитрий Монастырев.

Поле Куликово. Стояние на костях. Художник П. Рыженко

Проливал слезы великий князь над трупами своего любимца Михаила Андреевича Бренка и большого боярина Николая Васильевича Вельяминова. В числе убитых находились также: Семен Мелик, Валуй Окатьевич, Иван и Михаил Акинфовичи, Андрей Серкизов и многие другие бояре и дворяне. Инок Ослябя также был в числе павших.

Великий князь восемь дней оставался близ места Куликовской битвы, давая время войску погребсти своих братьев и отдохнуть. Он приказал сосчитать число оставшейся рати. Нашли налицо только сорок тысяч; следовательно, гораздо более половины пришлось на долю убитых, раненых и малодушных, покинувших свои знамена.

Меж тем, Ягайло Литовский 8 сентября находился от места Куликовской битвы только на один день пути. Получив весть о победе Дмитрия Ивановича Московского, он поспешно пошел назад.

Обратный путь войска Дмитрия Донского с Куликова поля

Наконец русская рать выступила в обратный поход с Куликова поля. Обоз ее увеличился множеством захваченных у татар кибиток, нагруженных одеждами, оружием и всяким добром. Русские везли на родину многих тяжко раненых воинов в колодах из распиленного вдоль отрубка с выдолбленной серединой. Проходя вдоль западных Рязанских пределов, великий князь вновь запретил войску обижать и грабить жителей. Но, кажется, на этот раз дело не обошлось без некоторых враждебных столкновений с рязанцами. Когда Дмитрий, оставив позади главное войско, с легкой конницей прибыл в Коломну (21 сентября), у городских ворот его встретил тот же епископ Герасим, совершивший благодарственный молебен. Побыв в Коломне дня четыре, великий князь поспешил в Москву.

Гонцы уже давно известили жителей о славной победе в Куликовской битве, и настало народное ликование. 28 сентября Дмитрий торжественно вступил в Москву. Его встречали радостная супруга, множество народа, духовенство с крестами. Литургия и благодарственный молебен были совершены в Успенском храме. Дмитрий оделял убогих и нищих, а в особенности вдов и сирот, оставшихся после убиенных воинов.

Из Москвы великий князь с боярами отправился в монастырь Троицы. «Отче, твоими святыми молитвами я победил неверных, – говорил Дмитрий игумену Сергию». Великий князь щедро одарил монастырь и братию. Тела иноков Пересвета и Ослябя были погребены под Москвой в Рождественской церкви Симонова монастыря, основателем которого был родной племянник Сергия Радонежского, Федор, в то время духовник великого князя Дмитрия. Тогда же были основаны многие храмы в честь Рождества Богородицы, так как победа совершилась в день этого праздника. Русская церковь установила ежегодно праздновать память по убиенным на Куликовом поле в субботу Дмитровскую, ибо 8 сентября 1380 года пришлось в субботу.

Значение Куликовской битвы

Московский народ радовался великой победе и прославлял Дмитрия с братом его Владимиром, дав первому прозвание Донского, а второму Храброго . Русские надеялись, что Орда повержена во прах, и ярмо татарское сброшено навсегда. Но этой надежде не было суждено сбыться так скоро. Два года спустя Москве предстояло быть сожжённой во время похода хана Тохтамыша !

Но чем ближе знакомимся мы с подвигом, совершённым Дмитрием Донским в 1380 году, тем более убеждаемся в его величии. В настоящее время нам нелегко представить, каких трудов стоило пятьсот лет назад Московскому великому князю собрать и вывести на поле Куликовской битвы сто или полтораста тысяч человек! И не только собрать их, но и сплотить довольно разнообразные части этого ополчения в единое воинство. Слава Куликовской победы усилила народное сочувствие к московским собирателям Руси и немало способствовала делу государственного объединения.

По произведениям крупнейшего русского историка Д. Иловайского

Знаменитое сражение в 1380 г. войска московского князя Дмитрия и его союзников с одной стороны против полчищ татаро-монгольского хана Мамая и его союзников - с другой получило название Куликовской битвы.

Краткая предыстория Куликовской битвы такова: отношения князя Дмитрия Ивановича и Мамая начали обостряться еще в 1371 году, когда последний дал ярлык на великое владимирское княжение Михаилу Александровичу Тверскому, а московский князь тому воспротивился и не пустил ордынского ставленника во Владимир. А спустя несколько лет, 11 августа 1378 года войска Дмитрия Ивановича нанесли сокрушительное поражение монголо-татарскому войску под предводительством мурзы Бегича в битве на реке Воже. Потом князь отказался от повышения уплачиваемой Золотой Орде дани и Мамай собрал новое большое войско и двинул его в сторону Москвы.

Перед выступлением в поход Дмитрий Иванович побывал у святого преподобного Сергия Радонежского, который благословил князя и все русское войско на битву с иноземцами. Мамай же надеялся соединиться со своими союзниками: Олегом Рязанским и литовским князем Ягайло, но не успел: московский правитель, вопреки ожиданиям, 26 августа переправился через Оку, а позднее перешел на южный берег Дона. Численность русских войск перед Куликовской битвой оценивается от 40 до 70 тысяч человек, монголо-татарских - 100-150 тысяч человек. Большую помощь москвичам оказали Псков, Переяславль-Залесский, Новгород, Брянск, Смоленск и другие русские города, правители которых прислали князю Дмитрию войска.

Битва состоялась на южном берегу Дона, на Куликовом поле 8 сентября 1380 года. После нескольких стычек передовых отрядов перед войсками выехали от татарского войска - Челубей, а от русского - инок Пересвет, и состоялся поединок, в котором они оба погибли. После это началось основное сражение. Русские полки шли в бой под красным знаменем с золотым изображением Иисуса Христа.

Кратко говоря, Куликовская битва закончилась победой русских войск во многом благодаря военной хитрости: в расположенной рядом с полем боя дубраве спрятался засадный полк под командованием князя Владимира Андреевича Серпуховского и Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского. Мамай основные усилия сосредоточил на левом фланге, русские несли потери, отступали и, казалось, что победа близка. Но в это самое время в Куликовскую битву вступил засадный полк и ударил в тыл ничего не подозревающим монголо-татарам. Этот маневр оказался решающим: войска хана Золотой Орды были разгромлены и обратились в бегство.

Потери русских сил в Куликовской битве составили порядка 20 тысяч человек, войска Мамая погибли почти полностью. Сам князь Дмитрий, впоследствии прозванный Донским, поменялся конем и доспехами с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком и принимал в сражении активное участие. Боярин в битве погиб, а сбитого с коня князя нашли под срубленной березой без сознания.

Это сражение имело большое значение для дальнейшего хода русской истории. Кратко говоря, Куликовская битва, хотя и не освободила Русь от монголо-татарского ига, но создала предпосылки для того, чтобы это произошло в будущем. Кроме того, победа над Мамаем значительно усилила Московское княжество.

Дмитрий Донской, князь Московский, Великий князь Владимирский, с 1363 г. князь Новгородский. Родился 12 октября 1350 г. Сын Ивана Красного и княгини Александры, его второй жены. Прозвище Донской князь получил после победы в Куликовской битве 1380 г.

Причиной Куликовской битвы стало обострение отношений с Золотой Ордой и рост влияния Московского княжества. Однако формальным поводом к началу конфликта стал отказ Московского князя увеличить размер выплачиваемой дани. Мамай планировал вооруженное столкновение с московской дружиной еще в 1378 г. Но войско мурзы Бегича потерпело серьезное поражение на реке Воже. Несмотря на серьезное усиление Москвы Дмитрию была необходима поддержка других удельных князей. Во многом для этого князь искал и получил благословение Сергия Радонежского, иконы которого можно увидеть сегодня во многих церквях. Но, несмотря на это ни Рязань, ни Тверь не откликнулись на его призыв. А князья Суздаля вообще выступили на стороне Мамая.

Участники Куликовской битвы стремились собрать как можно больше войск. В распоряжении Дмитрия Донского были только воины Московского и Владимирского княжеств, а так же, воины князя Андрея Ольгердовича. По современным оценкам историков общая их численность достигала 50 - 100 тыс. человек. К ордынскому войску, составлявшему, по оценкам разных специалистов от 60 до 150 тыс. воинов, спешил литовский князь Ягайло. Дмитрий стремился не допустить соединения войск Мамая и это ему удалось. Так же, в войске Мамая было около 4 тыс. генуэзцев, наемников мусульман, ясов и других.

Из летописных источников известно, что Куликовская битва произошла в районе устья Непрядвы и Дона. Однако достоверно известно, что в тот период левый берег Непрядвы был покрыт лесом. А существующее и сегодня небольшое поле слишком мало для того, чтобы на нем произошла столь масштабная битва. В этих местах не было найдено ни древнего оружия, ни останков. Таким образом, вопрос о месте сражения для многих исследователей остается открытым.

Краткое описание Куликовской битвы, произошедшей 8 сентября 1380 г. не займет много времени. Из жития Сергия Радонежского известно, что битву предварял поединок двух богатырей Пересвета и Челубея. Однако в ранних источниках о нем не упоминается. Перед началом Куликовской битвы, 7 сентября, русские войска были выстроены в боевые порядки. Основной полк располагался в центре и находился под командованием окольничего Вельяминова. Полк правой руки был отдан под командование Андрея Ольгердовича, литовского князя, полком левой руки командовал Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. Где размещался засадный полк точно не известно. Вероятно - позади полка левой руки. Именно он и решил исход сражения.

Итогом Куликовской битвы стало бегство Мамая и его войска. При чем засадный полк преследовал врагов еще 50 верст до реки Красная Меча. Сам Дмитрий Донской в этом сражении был сбит с коня. Его нашли только по окончании битвы.

Последствия Куликовской битвы оказали серьезное влияние на дельнейшую историю Руси. Хотя ордынское иго не закончилось, как многие надеялись, но размер взимаемой дани уменьшился. Авторитет Москвы и князя Дмитрия возрос, что позволило Московскому княжеству стать центром объединения земель Руси. Значение Куликовской битвы еще и в том, что она показала возможность окончательной победы над ордынцами и близость окончания ига.

Краткая история

Когда в 1371 году Мамай дал ярлык на великое владимирское княжение Михаилу Александровичу Тверскому. Дмитрий Иванович сказал послу Ачихоже «к ярлыку не еду, князя Михаила на княжение в землю владимирскую не пущу, а тебе, послу, путь чист », что явилось переломным моментом в отношениях Москвы и Орды. В 1372 году Дмитрий добился прекращения литовской помощи Тверскому княжеству, в 1375 году добился от Твери признания условия «а пойдут на нас татарове али на тобе, нам с тобою иде противу их; аще мы пойдём на татар, то тебе единою с нами поиде противу им », после чего уже весной 1376 года русское войско во главе с Д.М.Боброком-Волынским вторглось на среднюю Волгу, взяло откуп 5000 рублей с мамаевых ставленников и посадило там русских таможенников.

В 1376 году перешедший на службу к Мамаю с левобережья Волги хан Синей Орды Арапша разорил Новосильское княжество. избегая сражения с вышедшим за Оку московским войском, в 1377 на р. Пьяна разгромил не успевшее изготовиться к битве московско-суздальское войско, разорил Нижегородское и Рязанское княжества.

В 1378 году Мамай всё-таки решился на прямое столкновение с Дмитрием, но посланное им войско под командованием мурзы Бегича потерпело сокрушительное поражение на р. Вожа. Рязанское княжество сразу же вновь было разорено Мамаем, но в 1378 −1380 годах Мамай потерял свои позиции и на нижней Волге в пользу Тохтамыша.

Источники: otvet.mail.ru, rhistory.ucoz.ru, historykratko.com, prezentacii.com, dic.academic.ru

Сцилла - ужас моряков

В древнегреческой мифологии чудовище. подстерегавшее моряков на берегу узкого пролива. Напротив нее на расстоянии полета стрелы находилось другое...

Сварог

Отцом множества богов и людей стал Сварог — творец земной тверди. Он также является одним из...

Как самореализоваться в жизни

Каждый из нас хочет стать лучше, стать совершенней! Все аспекты нашей жизни требуют совершенствования: личные отношения, умение грамотно...